— Ты женился на службе, приятель. Да пребудет с тобой сила, ибо эта сучка уже не вернется.
— Ты у нас счастливчик, Роббо, — говорит он таким тоном, словно обвиняет меня в чем-то.
— Это точно, у нас с Кэрол все в порядке. Она особенная. Таких мало. Представь, сегодня в меню стейк!
— Она еще и готовит! — Херли качает головой. — Есть ли на свете что-то, чего не умеет эта женщина?
Ишь, на сладкое потянуло. Хочет, чтобы я рассказал, как у нас с Кэрол в постели. Неудивительно, что его жена подставляет каждому встречному. Хуй разговорами не заменишь.
— Это вопрос ценностей, — говорю я, допивая виски.
Заваливает Гас Бэйн, и мы делаем новый заход. Я стараюсь держать себя в рамках, но старый хрыч любит приложиться к стакану после работы. Херли отваливает, возвращается к своим ста несчастьям. В полиции его недолюбливают, я уж не знаю почему. В этом недоделке есть что-то такое, что вызывает отвращение, что-то, что заставляет смаковать его неудачи, которым несть конца. В нашей игре быстро распознаешь неудачника. Самые худшие из них те, которые считают себя фаворитами, и им приходится напоминать об обратном. К таковым, например, относится юный джентльмен по имени Рэй Леннокс.
— Молодой Леннокс не очень-то открывал рот на семинаре, — говорю я Гасу.
— Да, в тихом омуте…
Гас добродушно улыбается.
— Послушай, Гас. — Я понижаю голос. — Не пойми меня неправильно, но я бы посоветовал тебе поменьше трепаться, когда рядом Рэй. Заметь, сам я против парня ничего не имею. Он мне даже нравится. Только не болтай лишнего.
— Что ты имеешь в виду, Роббо? — встревоженно спрашивает Гас.
— А ты разве не знаешь, какие они сейчас, эти молодые? Готовы сдать тебя не задумываясь, если только им есть от этого какая-то польза. Все они такие; без году неделя в полиции, а уже хотят быть старшими констеблями. И Рэй такой же. Думает, что все знает. Эти молодые, они совершенно безжалостны и готовы воткнуть нож тебе в спину, чтобы получить свое.
— Нет, Рэй на такое не способен… хороший парень… — неуверенно бормочет Гас.
В его возражении я чувствую сомнение. Значит, пора нажать покрепче.
— Послушай, Гас, где сейчас Рэй Леннокс? Его же нет здесь, с нами, верно? Нет. Ставлю три к одному, нет, четыре к одному, что он пьет с этими сучками в каком-нибудь баре в городе. Как тогда, после семинара.
— Но это же его дело… они молодые, какая им радость торчать тут со стариками.
— Все верно, Гас. Я и сам ничего не имею против. Ветер ему в парус. Надеюсь, он выебет обеих, сделает из них бутербродец. Беленькая снизу, желтая сверху, а наш молодчик посередке.
— Ты страшный человек, Брюс, — ухмыляется Гас.
— Дело-то в другом. Как думаешь, о чем идет речь в их миленькой компании? О нас с тобой. А потом эти разговорчики против нас же и обернутся.
— Хм-м-м, — задумчиво тянет Гас. — Я понимаю, к чему ты клонишь. По-твоему, юный мистер Леннокс играет на две стороны? И нашим, и вашим?
— По большей части не нашим, и так будет до тех пор, пока он не перестанет трепать лишнее.
— Буду за ним присматривать, — кивает Гас, дотрагиваясь пальцем до глаза.
Хорошо хоть в Ложе сегодня большая ночь. Мы допиваем что осталось и отправляемся к Стокбриджу. К вечеру подморозило, на дорогах скользко. Едва ползущее такси безуспешно пытается свернуть в переулок, соскальзывает к тротуару и натыкается боком на фонарный столб. Машина останавливается, из нее вылезает недовольный водитель и начинает прикидывать, на сколько он влетел.
— Мать твою!.. — бросает он и резко распахивает дверцу.
Я киваю Гасу. Из такси выползают две шлюшки. Вот этот козел и подбросит нас до Шрабхилла.
Первой выходит молоденькая киска. Точнее, пытается выйти. У водилы перекошенная физиономия, и ему не до пассажиров. Он просто придерживает дверцу и нетерпеливо спрашивает, все ли в порядке. У девчонки нога в гипсе, костыли елозят по льду, и встать у нее никак не получается.
Как будто… а, хуй с ними…
Я быстро подхожу и беру девицу за руку.
— Держитесь… вот так. Сможете встать?
— Спасибо…
Помогаю ей выйти из машины, Гас подбирает костыли. Чувствую аромат духов. Стою рядом с девицей и ощущаю ее тепло. Я могу стоять так вечно…
Боже, я вспоминаю… как давно это было…
А потом… В моих штанах распрямляется пружина, и приходится согнуться, как танцору перед последним танцем, чтобы скрыть предательскую выпуклость.
— Вам далеко? На тротуаре так скользко…
— Нет, мне бы только дойти до подъезда. — Девица кивает на ближайшую дверь.
— Я помогу подняться по ступенькам, — улыбаюсь я и беру ее за руку.