И тут же понимаю, что совершил ошибку. Ублюдок провел меня. На билете написано:
ВЫ ПРИГЛАШЕНЫ В КАЧЕСТВЕ ПОЧЕТНОГО ГОСТЯ
НА ТОРЖЕСТВЕННЫЙ ОБЕД В ЧЕСТЬ
ТОМА СТРОНАКА
Отель «Шератон», Латин-роуд, Эдинбург
Понедельник, 28 декабря 1997 г.
Фрак не обязателен
Денежное пожертвование в Благотворительный фонд
Тома Стронака в размере 60 фунтов стерлингов
Денежное пожертвование. Шестьдесят монет. Ловко же меня одурачили. И кто? Говнюк Стронак! Я молчу. Сам виноват — можно было догадаться, что здесь где-то подвох. Он всегда такой. Как только речь заходит о возобновлении контракта, так и начинается: закулисная возня, дешевые драматические приемчики и прочее. «Ивнинг ньюс» не раз об этом писала. Там, где пахнет бабками, этот мудак своего не упустит.
— Извини, Брюс, я не могу отдать их тебе просто так, ты же и сам понимаешь.
— М-м-м-м, да, Том, понимаю, — бормочу я. — Подожди, только схожу за чековой книжкой.
Ну скотина!
Выписываю, скрепя сердце, чек, а эта сволочь нашептывает мне на ухо:
— На обеде будет Грэм Саунес. Надеюсь, и Кенни Далглиш сумеет вырваться. С Родни Долакром все уже согласовано. Ты же знаешь, как он умеет выступать.
— М-м-м-м. Родни Долакр. Я слышал, он делает сейчас неплохие деньги.
— Да, приятно, что он проявил интерес.
Чтобы Далглиш, Саунес или Долакр приехали на обед в честь этого шланга? Да никогда в жизни.
Не успел Стронак урвать свое, как к нему вернулась обычная заносчивость, столь характерная для большинства футболистов.
— Если понадобятся еще билеты, Брюс, ты только свистни. Это не значит, что они у меня обязательно будут, но, зная тебя и все такое…
— Буду иметь в виду, — бросаю я, протягивая чек, сумма которого эквивалентна двенадцати сеансам минета.
Скотина!
Стронак с противной улыбочкой на лице уходит. Доволен собой, потому что думает, будто оставил в дураках Брюса Робертсона. Что ж, мой недалекий футбольный друг, тебя тоже ждут неприятные новости. И заключаются они в том, что правила не изменились.
Позже вечером приходит Крисси. Тюлевые шторы на окне Стронаков слегка раздвигаются, но Том сегодня играет, так что слежку, судя по всему, ведет его сучка. Впускаю гостью, и мы без долгих предисловий начинаем игры с отключением газа. Надо отдать должное, получается у нее неплохо. Быстро схватывает.
— Крепче, Брюс… туже… — шипит она, и я чувствую, как пояс сдавливает дыхательное горло.
Мне бы ее энтузиазм. Перед глазами написанные на доске имена конкурентов в гонке за повышением:
ГАС БЕЙН
ПИТЕР ИНГЛИС
ДЖОН АРНОТТ
Хренов плебс… вот уж вам… держите…
— Еще, Брюс, еще! Быстрее! Ну же, Брюс, давай! — стонет Крисси.
Хрен вам всем…
На комоде фотография Стейси в рамке. Я не могу на нее смотреть. Надо было положить лицом вниз или убрать куда-нибудь. Она смотрит на нас… наблюдает…
Стейси видит, как я с этой стервой…
…нет…
Я хороший… так сказала она… та женщина, его жена… Я пытался вернуть его к жизни… пытался…
А теперь…
Дрючу эту дрянь…
Туда-сюда… взад-вперед… сильнее… глубже… быстрее…
— О, Брюс… ну же… о… ооо… о Господи… о… о… оооооо…
Жарю и жарю, но этой бляди сколько ни пихай — все мало. Я уже взмок, а потому, когда комнату наполняет жуткий пронзительный вопль, сигнализирующий, что она улетела, и ремень на горле ослабевает, я с облегчением довожу до финиша и себя.
— Бля, Крисси… — выплевываю я, ощущая замирающие толчки.
Падаю на нее, скатываюсь, и мы на какое-то время засыпаем. Я просыпаюсь первым и изучаю нанесенный урон.
На веке лопнул кровеносный сосуд, на шее темнеет густой синяк. Я же профессиональный служитель правопорядка. Мне с людьми работать. Не могу же я расхаживать в таком виде только из-за какой-то эгоистичной бляди. Тем более сейчас, перед самым повышением.
— Было великолепно, — говорит Крисси, лениво потягиваясь, и начинает одеваться. — Послушай, Брюс… — Она натягивает белье, влезает в юбку и застегивает блузку. — Нам о многом нужно поговорить, прежде всего о наших отношениях, но мне кажется, что спешить не стоит.
— Вполне разумно, — говорю я.
Выглядит она неплохо. Немножко пополнела, покрасила волосы. В движениях чувствуется уверенность и грациозность.
— То есть я хочу сказать, что нет смысла, не закончив одно дело, начинать другое. — Она улыбается, отбрасывает назад волосы и неторопливо причесывается. — Давай сохраним то, что есть, и не будем ничего менять. Проверим чувства…