— Эта сучка думает (надо есть00000000они)лоне лет.
(были правы. 00000000 не поверил им тогда 00)
Леннокс улыбается. (0000но они были правы0)
— Ты, Роббо, крутой(так что ешь00ешь все)
Я-то крутой, а вот ты…
Рыбзавод, так мы называем бордель, действующий под вывеской сауны, или сауну, действующую как бордель. Точно не знаю. Ну да ладно, не важно. Заправляет им старушка Мэйзи, самая опытная в городе шлюха.
Прессуем мы Мэйзи так часто, что вряд ли она рада нас видеть, но хорошая блядь (а Мэйзи была одной из лучших) всегда хорошая артистка, и встречают нас по первому разряду. Вот в чем прелесть полицейской работы: не важно, ненавидят тебя или нет, главное: с тобой уважительны, тебе не грубят в открытую. Живешь в мире, который знаешь. Все остальное — благие пожелания или паранойя.
— Брюс, дорогой!
Мэйзи разводит руки и целует меня в щеку.
— Привет, Мэйзи. Как дела? — осведомляюсь я, хлопаясь на диван и закладывая руки за голову.
Из-под подмышек бьет такая вонь, что я едва не опускаю их, но вовремя сдерживаюсь. На хуй! Пусть сучки понюхают Брюса Робертсона. Мэйзи как будто ничего не замечает. Правильно, шлюха привычна жить с неприятными запахами. Она уже не та, что раньше, сдает, однако выглядит еще неплохо, как настоящая матрона, в тяжелом темном платье.
— Неплохо, Брюс, неплохо. У нас тут новая девочка есть, молоденькая, из Абердина. Хочешь посмотреть?
— Попозже, Мэйзи, — с улыбкой говорю я и подмигиваю.
Она переводит взгляд на Леннокса.
— А как твой юный друг? Может, он…
Леннокс краснеет, но стоически улыбается.
Я поворачиваюсь к нему.
— Вот что я скажу тебе, Рэй. Мэйзи научит тебя тому, чего ты никогда не узнаешь от мамочки. Забудешь все, что знал. Я все стараюсь уговорить ее забыть об отставке, но она и слышать не желает.
Мэйзи смеется и качает головой, а Леннокс явно чувствует себя не в своей тарелке. Достаю из нагрудного кармана ручку и начинаю постукивать ею о стеклянный столик.
— Неужели не тянет, Мэйзи? Даже ради такого свежего молодца, как детектив-сержант Рэймонд Леннокс?
Она бросает быстрый взгляд на Рэя, который уже кривится, как от боли.
— Извини, милый, я сейчас делаю это по любви, а не за деньги. Этим пусть занимаются молодые. У меня теперь только один мужчина.
— Рэй — парень крепкий; у нас в управлении за ним держится репутация настоящего жеребца.
Я улыбаюсь, причмокиваю и лениво поигрываю ручкой.
— Вот как? — ухмыляется Мэйзи.
Так-то, мистер Леннокс, знайте свое место. А я ведь еще не закончил.
— Вот так. А потому, если надумаешь вспомнить старое, возьми на заметку. Говорят, он лучший из лучших.
Мэйзи понимает, что ребятам из полиции не откажешь, с ними надо иметь хорошие отношения, а потому унижать его ей ни к чему. Явно из сострадания к бедняге она переходит от общего к частному и доверительно говорит:
— Вот что я тебе скажу, Брюс. Если измерить в дюймах все, что побывало у меня между ног, и сложить, то получится расстояние до Луны и обратно!
Разумеется, такая игра мне не в новинку, и я не собираюсь снимать недоумка с крючка раньше, чем получу полное удовольствие.
— Что ж, Мэйзи, пожелаешь отведать первоклассного шотландского бычка… — я сладко причмокиваю и картинно закатываю глаза, потом тычу в Рэя большим пальцем, — лучше детектива-сержанта Леннокса не найдешь.
— Как я уже сказала, Брюс, те деньки для меня давно в прошлом, но если б они вернулись, я бы с удовольствием совместила приятное с полезным, имея в виду такого красивого парня.
Она медленно облизывает губы и смотрит на Рэя.
У бедняги такой вид, будто он душу продал дьяволу.
Так-то, Леннокс. Это тебе наука. Видя его смущение, Мэйзи вспоминает историю, имеющую отношение к одному из отцов города.
— Был у нас один лорд-провост[27]. Это еще до тебя, сынок, — говорит она Ленноксу и поворачивается ко мне. — Ты помнишь его, Брюс?
— Да, конечно… но лично не знал, Мэйзи. Я все-таки не так стар!
— Я не это имела в виду, ты же у нас еще молодчик. — Она улыбается сморщенными, похожими на кошачью задницу губами, отсосавшими за долгие годы, наверное, у миллионов клиентов, как местных, так и приезжих. — Так вот, я говорю о провосте… нет, лучше обойдемся без имен. Среди наших девочек он был известен тем, что пользовал их в полном церемониальном облачении, с регалиями города Эдинбурга.