— Это я-то попрошайка? — возмутился фон Честер. — Меня разлучают с братом, вытаскивают в мир живых, заставляют использовать личные связи для излечения ваших закомплексованных старперов — а я еще, между прочим, никого ни о чем не просил!
— Но ведь попросишь? Попросишь! — обреченно пробормотала я. — И попремся мы за твоим братишкой черту в зубы. А братишка, когда найдется, затребует себе новую душу, лучше прежней, потому как прежняя вся изранена, разочарована и не умеет любить. Потом вам обоим понадобится разрешение на однополый близкородственный брак и придется тащиться обратно во дворец, собирать референдум, протаскивать законопроект, женить вас, дарить вам домик на побережье…
— Откуда ты… Да нет же! — попытался отовраться Деанус. Впрочем, по его мечтательной физии было видно: всё именно так и будет.
— А если тебя просто как следует допросить? — неожиданно подал голос Чкал. — Вот прямо сейчас отвести в подвалы этого прекрасного заведения, вздернуть на дыбу…
— Зачем на дыбу? — искренне изумился Лёдд. — У нас есть и более мягкие методы. Инвиноверитасерум, например.
— Инвино-что? — переспросила я.
— Зелье правды с небольшим побочным эффектом, — любезно пояснил профессор. — Как то: тошнота, головная боль, шум в ушах, головокружение…
— Бодун, короче, — резюмировал Чкал.
— И так две недели подряд, — осклабился Лёдд.
Все ошарашенно замолчали, представляя себе двухнедельное похмелье.
— Не-е-ет, я так не играю, — помотал головой фон Честер. — Отпустите-ка меня по-хорошему. А я вам своего суккуба подарю. Презентую, так сказать, на нужды науки. Брата я и сам найду, есть у меня некоторые догадки, куда его занесло. Ну а разрешение на брак… Жили же мы раньше во грехе. Как-то. Причем не без удовольствия. И дальше проживем!
— А муж-то мой где? — ощущая, как в душе вскипает целое цунами истинно королевского гнева, прошипела я. — Я к вам, Честерам, в ад за мужем шла, а не за суккубом паршивым!
— Извини, твое величество, — пожал плечами мерзавец Деанус, — суккуба я тебе в любой момент предоставлю, но твой муж — он, как бы помягче сказать… в данный момент недоступен.
— Как это недоступен?
Это был крах. Фиаско. Пидеров Кабздец. Весь план держался исключительно на идее найти Близнецов-Нимфоманов, тьфу, Властелинов и выбить из них информацию о том, где держат моего драгоценного (и уже понемногу надоедающего своей неуловимостью) супруга. Всё и все указывали на фон Честеров как на последнее звено в цепочке информаторов. Силой или хитростью у них следовало добыть адрес и рвануть туда всей командой, навести шухер, то бишь страх и ужас на тюремщиков, расковать Розамунда и консуммировать наш злосчастный недо-брак. Возможно, тут же, на соломе. А то ну правда же, сколько можно?
— Да так! — раздраженно отмахнулся Деанус. — Он сам на себя наклал… то есть наложил заклятье недоступности. Теоретически мы знаем, где он, но нащупать… то есть отыскать этого гомофоба так и не удалось. Проклятая магия эльфов!
Мене-Текел-Фарес восхищенно присвистнула:
— Это ж надо! Ловкач наш молодой король — его так просто за жопу не ухватишь! — Но я не обратила внимания на фамильярность в отношении монаршьей особы. Мой ум усиленно работал.
Все ясно. Потому и свисток не работает. Его тоже осенило заклинанием недоступности. Никакой вернувший себе либидо ректор не сможет разрушить чары, которые наклал-наложил сильномагучий эльф. И никто не сумеет — мне ли не знать, что такое эльфийская магия, которую я познала в три дня! Качество познания, впрочем, было соответствующее. Внезапно мне захотелось плюнуть на все и отправиться домой. В Мудротеево. Там нет ни магии, ни эльфов, ни квестов, одни тефтельки и простая, понятная жизнь с устаревшими за время моего пребывания в ином мире дизайнерскими шмотками.
— Может, встанем и пойдем себе потихоньку? — сочувственно предложила Менька.
— Куда? — безнадежно вопросила я.
— В библиотеку! — радостно предложил Прозак.
— Ты что, дня без баб прожить не можешь? — с отвращением поинтересовалась я.
— В библиотеке, кроме баб, — язвительно ответил братец, — еще и умные книжки имеются. Пороемся в них, отыщем суперское заклинание воссоединения мужей и жен, проведем обряд — и вуаля!
Вуаля… Невольно захотелось подыскать для лаконичного ответа рифму, которую и искать-то не требовалось. Ну что, действительно, ответишь этому книжному червю? Что он может понимать в великом горе женщины и королевы?
Нет, не стоит напоминать мне про восьмитомник «Экспресс-метод обучения „Собачьему вальсу“» маэстро Дабстепини и про Философский Рояль. Почему? А потому что гладиолус! Рояль исполняет самое сильное желание исполнителя, так? И кто мне сейчас скажет, каково мое самое сильное желание? Хочу ли я вернуть Розамунда или хочу его прибить за все мои мучения? А может, демон продолжений в моей душе хочет вечно таскаться по бездорожью верхом и пешком, исполняя черт-те какие желания, причем даже не мои? Или моя депрессия зовет меня обратно в Мудротеево, где я уже через сутки пожалею о том, что родилась — не говоря уж о том, что вернулась?