- Дэн, дело не в этом. Как именно вы ее вычислили и как ловили, вопрос пятый. И вообще, магия там, не магия... Ты понимаешь, как вообще эта ситуация в таком случае выглядит для простых жителей края? Для меня?
- Нет. Объясняй.
- Дэн, это выглядит как перестрелка вооруженных людей на рынке... Нет, не на рынке, на пляже. Где все голые и никто не готов. Это... В общем, это сложно назвать честной игрой.
- Женька, среди вас магов больше, чем вы думаете.
- Знаешь, Дэн, нашей культуре и обществу эта твоя заявка совсем не комплимент.
- Почему?
- Я уже не могу сформулировать, ведь мы с тобой бутылку почти усидели, но точно могу тебе сказать, что свое на твое я бы не поменял. При всем моем к тебе уважении и, местами, восхищении твоими возможностями - не поменял бы. А, черт с ним со всем. Пошли кино смотреть. Про слугу, который нанялся к двум господам и про то, что из этого вышло. Отдыхать так отдыхать, что я тебе мозг морщу, в самом деле.
...
здесь особенно дорогими кажутся привычные нам вещи, оказавшиеся недоступными в этом мире. Даже сайни, какими бы примитивными и назойливыми они не казались порой, оказываются очень ценной частью жизни, когда их нет рядом и их работу выполняют люди. В отличие от человеческих слуг, занятых простой и грязной работой, сайни не болтают о людях лишнего и не пытаются жить на два дома. Здесь слишком легко относятся к сплетням, злословию и даже предательству. К этому трудно привыкнуть. Местные без стеснения раздеваются, даже публично, донага, но души их остаются такими же закрытыми, как если бы их тела были обернуты в два плаща. Я не буду тебе рассказывать об их оружии и манере ведения войны, это надо видеть, а лучше всего не видеть никогда.
Моя работа сейчас состоит по большинству из грязных дел, недостойных дворянина и воина, но на ней держится безопасность князя, его людей и всего края. Я пока не могу пригласить тебя приехать, как бы ни хотел. Надеюсь получить отпуск и побывать дома.
Из письма Дейвина да Айгита жене.
Памятник Виталику на месте инцидента на Р-23 выглядел с дороги как обычный, просто очень большой, в половину человеческого роста, серый карельский валун, на котором выстрелами было выбито имя в привычном для друзей звучании, Витыч. Его клуб постарался от души. Но надо было сойти с дороги и зайти за надгробие, чтобы увидеть с тыльной стороны, дальней от дороги, на валуне гладкий, как зеркало, полированный срез, на котором был выбит его портрет, полное имя, даты рождения и смерти и еще две строчки: "знать не можешь доли своей, может, крылья сложишь посреди степей". А ниже, почти у самых метелок поздней летней травы, в строчку было вписано одиннадцать детских имен - Саша, Надя, Костик, Верочка... - и два слова "спасибо навсегда". Имена Марина не дочитала: перехватило дыхание и защипало в глазах. Валентин положил ей руку на плечо, не говоря ни слова. Она продышалась, сглотнула колючий комок, вернула ему планшет с фотографиями и произнесла:
- Хорошо сделали, молодцы. А имена откуда?
- Откуда и деньги. Московские журналисты собрали. Говорят, коллеги из Европы тоже поучаствовали. Какие-то копейки и от родителей наших приключенцев есть, говорят. Они очень просили взять.
- А, понятно. Спасибо, Валя.
- Да за что?
- Ну за эту фотографию, например.
- Не за что. На сайте клуба будет. Если вдруг сослаться понадобится. Деньги, кстати, ваша головная боль передавала. Сама меня нашла, грамотно так встретились, на автовокзале на северные направления, на Ладожской, - он усмехнулся и качнул головой, потом продолжил, - передала деньги, рассказала, как в Московии эту историю разматывали, и все, что Витычу обещала, тоже отдала. Я просмотрел, нам не пригодится, а вот тебе может быть интересно, я при случае завезу.
И, помолчав, добавил:
- Я ей, конечно, предложил обращаться если что, но вряд ли. Не так она выглядела.
Кажется, это называется "рутиной", когда один день похож на другой, как две капли воды. А может, и не это. Каждое утро, оказываясь в лаборатории, я проговаривала про себя, какой день ареста и какое число, но недели через две потеряла уверенность, что считаю правильно. Хлопок портала - завтрак, появляющийся прямо на столе. Потом - лаборатория и маги в ней. Дружелюбные, как все гости, позитивные и любопытные. Точнее, не все. В углу лаборатории сидел Дейвин да Айгит, как сова или сыч какой, смотрел на меня, о чем-то тихо разговаривал со своими, и под его взглядом даже шоколадки, которыми меня кормили девочки наместника, вставали поперек горла. Нет, он не угрожал, не пугал. Он явно просто присматривал, чтобы все было в порядке и ничего плохого не случилось. Ни со мной, ни с другими. И я не знала, что меня пугает больше - его присутствие или ближайшее будущее, где меня не станет, когда внешние защиты упадут и саалан радостно полезут глубже.
И я старалась не думать ни о будущем, ни о настоящем. Ведь было прошлое, в котором я о саалан знала, а они обо мне - еще нет.
Это было в две девятом, и я сама себе не поверила, наткнувшись на мага посреди карельского леса. Меня он не заметил, колдовал себе тихонько, Источник облагораживал, и его защиты переливались, как смятая фольга на солнце. Он не скрывался, да и зачем бы в мире, где в магию никто не верит и ни одного колдуна не водится? Я, исходя из этой логики, и вовсе без защит была, потому что старые свой срок отслужили, а ставить новые я ленилась, все равно пока дома сижу и никуда не собираюсь, разве что в лес, за грибами, что тут случиться-то может.
Так что, поняв, кто передо мной и что он делает, пусть и иначе, чем было привычно и знакомо мне, я, помахивая корзинкой, быстро ушла. И маг меня либо не заметил, либо не обратил внимания на обычного грибника.
Больше всего меня интересовал вопрос, на кого я наткнулась: на землянина из тайного колдовского ордена или на чужака. В конце концов, если есть Источники - могут быть и маги, но я в Питере родилась и выросла, грибочки не первый раз собирала, и до того таких, как он, не встречала. Я в тот год прочесала весь Северо-Запад, излазила Новгородские болота, добралась до Заполярья, и нашла несколько порталов. Передо мной были пришельцы из другого мира. И мне это совсем не понравилось. Они ломали всю мою привычную жизнь одним своим присутствием.
Я почти перестала колдовать - меня могли заметить. Больше не было никаких поездок "одним шагом" в Китай и Юго-Восточную Азию, Париж и Стокгольм, теперь как все - самолетом, с визами и паспортами. Необходимость маскировать каждое свое взаимодействие с Потоком, следить, чтобы не зачерпнуть энергии из их Источника, стирать следы крайне утомляла. И... Я теперь не была такой единственной. И это злило больше, чем практические сложности.
А потом Гарант вдруг ушел в отставку по состоянию здоровья и переехал почему-то в Питер. Увидев рядом с ним пришельца, напоминавшего картинку из романтических фильмов про пиратов и мушкетеров, я окончательно поняла, что они пришли на Землю надолго, и страшно разозлилась. Не прошло и полугода, как Северо-Западный Федеральный Округ сперва вдруг стал Петербургской республикой, никем не признанной, но все равно гордой и независимой, а затем - Озерным краем, анклавом империи Аль Ас Саалан на Земле.
Тогда, летом две тысячи четырнадцатого слова ведущего экстренного выпуска новостей казались фантастическим бредом, небывальщиной, запоздалым первоапрельским розыгрышем. Я слушала - и не верила, даже зная, что все правда, что тяжелые официальные речи переводятся просто: "нас захватили инопланетяне, мы их колония и добровольно признаем этот факт". А рядом со свежеобъявившимся наместником сидел Гарант, улыбался и говорил что-то про адаптацию гостей, межзвездную дружбу и общие перспективы. И от его слов почему-то сосало под ложечкой, хотя если он в курсе - значит, происходящее не случайность и не ошибка.