Князь склонил голову:
- Да будет так, достопочтенный Вейлин.
Выходя из кабинета достопочтенного, Димитри надеялся, что дел, требующих общения с Волчонком, у него не будет еще долго.
Дейвин стоял у знакомой двери и опирался на стену под кнопкой звонка. Евгений открыл дверь, зевая и кутаясь в халат. Посмотрев на друга одним глазом, он посторонился, пропуская его в квартиру.
- Привет, Женька. Извини, я без предупреждения и несколько не при параде, - сказал Дейвин, отлепляя руку от стены.
- Ерунда. Проходи. Где ванная, знаешь, полотенца сейчас положу. Выплывешь - приходи на кухню, я пока пожрать сделаю. Женька протер лицо руками и побрел в сторону ванной, как был, в халате.
- Женька, ты настоящий друг. Спасибо тебе. - сказал Дейвин и сел на пол расшнуровывать берцы. Одежда Нового Мира ему не нравилась, но драть и пачкать в полях он предпочитал именно форменные комплекты.
Через двадцать минут, отдышавшись под горячим душем и облачившись в найденный в ванной второй халат поверх белья, выданного Женькой, он вышел на кухню, даже не пошатываясь. Уже проснувшийся друг и донор ждал его за столом, держа в руках кружку. Дейвину он кивнул на стакан в подстаканнике и тарелку под крышкой:
- Это чай. Это спагетти карбонара. Дэн, я видел статью на Фонтанке о тебе. С фотографиями. У меня к тебе большая просьба: больше не стой перед камерами анфас, как Ваня из Таракановки. Полгода назад тебе простили бы, сейчас уже нет.
- Это из-за Медуницы, да? - Дейвин был рад говорить о чем угодно, лишь бы не уснуть прямо над тарелкой.
- Да. Иди мимо фотографов, не останавливаясь. Улыбаться можешь, но не в камеру, не им. Запомни себе хорошо: эти хуже террористов, особенно для вас. Террорист приходит убивать, эти ищут возможности дать толпе поднять тебя насмех. И не отвечай ты на вопросы на ходу, ради бога. У вас для этого пресс-служба есть, пусть они и потеют.
- Хорошо, я запомню. Спасибо. - Сил хватало только на короткие рубленные фразы, и маг был благодарен другу за то, что тот говорил больше обычного.
- Да на здоровье. Три дня спецоперации на юге края - это вы? Ты что, только что оттуда?
Дейвин отодвинул пустую тарелку и понял, что может говорить.
- Да, Женька, они сейчас поехали в Приозерск, а я попросил сделать петлю до ближнего к тебе перекрестка. Спецоперация - это мы с моей гвардией фавнов ловили. Идиотская история, люди влезли в слизь и не пошли в фельдшерский пункт немедленно, решили подождать до утра. Утром им было уже все равно, и всем их домашним тоже. Заражено оказалось не меньше шести семей, и все они вышли на улицу на следующий день. Через сутки в поселке остались только двое не зараженных, они-то и позвонили в ветконтроль. Когда мы приехали, их уже не было не то что в живых, но и вообще как... физических объектов? Я правильно сказал?
Женька поднялся из-за стола, достал из шкафчика какую-то банку с красивым золотистым содержимым, потом включил тостер и положил туда несколько кусочков белого хлеба.
- Да, правильно. Жуть. Хорошо, что вы справились. А вот пресслужба князя прохалявила, об этом должна была быть большая статья, а они отделались двумя абзацами. Это айвовое варенье и гренки, а то, я смотрю, ты совсем голодный.
Дейвин немедленно налил сироп на подсушенный хлеб и украсил его сладким рыжим ломтиком.
- Почему? Вкусно, кстати.
- Потому что это ваш имидж. И наше спокойствие. Кстати, Дэн, про имидж: в полевой военной форме ты страшен, как судьба этого города. Даже без маскировочного грима. Пожалуйста, постарайся не попасть в этом в кадр.
- Размытое до неузнаваемости простят? У нас было трое суток непрерывного поиска и преследования, их было очень много, почти сотня. - проговорив это, маг понял, что снова не чувствует рук и ног и слышит Женьку как сквозь мешок шерсти.
- Вот почему ты такой уезженный... Да, если узнать нельзя, то не страшно. Но лучше вообще не надо. Репортажники способны вытянуть резкость вручную так, как тебе в кошмаре не приснится.
- Хорошо. Я постараюсь. Женька, можно у тебя поспать? Мне даже портал не поставить, я... - и Дейвин впервые использовал одно из любимых слов донора - Я задолбался.
За пару дней до нового года Полина позвонила Марине и спросила, как она посмотрит на идею встретить новый год вдвоем. Марина обрадовалась, она как раз решила собрать компанию, и давняя подруга с гитарой и неисчерпаемым запасом анекдотов была очень кстати. Удивило Марину только то, что кроме гитары Полина привезла большую коробку, размером почти с чемодан, оклеенную коричневым дермантином и крепко перевязанную ярким зеленым шнуром.
Вручив ее хозяйке дома, она прокомментировала:
- Первая часть подарка. Есть ещё вторая и третья, они меньше, и вообще до полуночи секрет.
Марина донесла коробку до кухни, размотала шнур, подняла крышку и ахнула. Под крышкой были стеклянные елочные игрушки. Чешские и немецкие, яркие, нежные, тонкой и сложной работы. Полная коробка. Эта коллекция собиралась много лет. Марина ахнула:
- Поля...
- Это тебе, - улыбнулась та, - насовсем.
- А ты? Как же ты сама? - Марине стало не по себе.
- У меня концепция изменилась. Будут бумажные, деревянные и соломенные. И еще из крахмального кружева, если успею. А на стеклянные в этом году я еще у тебя посмотрю.
Дни празднования долгой ночи закончились, и князь приступил к накопившимся делам. Текучку он хотел закончить поскорей, у него еще не кончилась большая задача, начатая осенью. Он предполагал тихий день за бумагами, когда в его кабинет неожиданно вломился достопочтенный Вейлин. Он был настолько стремителен, что Иджен успел только издать протестующий возглас. Князь едва поднял от бумаг взгляд, когда "оберегающая сила и воплощение заботы" края бросил на стол кристалл.
- Полюбуйся, наместник, на то, с чем нам приходится работать.
Вейлин был шокирован и очень зол одновременно.
Димитри решил для начала сосредоточиться на иллюзии, уже соткавшейся над его столом.
Картинка показала кабинет досточтимой, занятой приемом местных. На приеме у досточтимой была женщина лет сорока или около того. Она понятно представилась, рассказала про свои два высших образования, экономическое и философское, про работу в Адмиралтействе. Но дальше ее речь перестала быть понятной князю, и он рассмотрел досточтимую, с которой говорила женщина, пришедшая на прием. Досточтимая показалась ему вполне здравой и разумной, по вышивке на рукаве ее монастырского платья-фаллина он узнал, что это неплохая акушерка и вообще целительница весьма достойного уровня.
Димитри наблюдал, как она слушает три круга какой-то невыносимой чуши, как потом зовет коллегу, чтобы понять, что женщина хочет, как второй досточтимый приходит в кабинет и начинает расспрашивать пришедшую сам.
Постепенно вдвоем им удалось выяснить, что у женщины проблемы с дочерью, лет пятнадцати или шестнадцати, Димитри не расслышал точно. И что у юной дамы, не присутствующей при разговоре, два месяца нет женских дней. Он пронаблюдал, как досточтимые хором спрашивают женщину, где ее дочь и почему она не привела ее сразу с собой.
- Она не пойдет, - ответила женщина.
Князь заметил, что его собственное выражение лица очень мало отличается от выражения лица досточтимой в картинке над его столом, и что на этой картинке второй досточтимый сидит, держась рукой за лицо, как местные при встрече с чем-то непредставимым.
Он видел, как они объясняют женщине, что кроме того, о чем она подумала, это может быть одно, другое, пятое и двадцать пятое, и из названного минимум четыре пункта при благодушном попустительстве матери могут кончиться смертью ее дочери. И как она, выслушав их, повторяет - "она не пойдет".