Предложение было крайне заманчивым. Особенно... с некоторых точек зрения, о которых я старалась не думать даже про себя. Интересно, Эгерт только что сдал своих настоящих хозяев, или цепочка еще длиннее? И даже если его папа захочет передать меня нашим дорогим гостям, я успею убраться. Но в любом случае я не могла уехать. Да и не хотела: по ту сторону границы была моя страна, и отдавать ее просто так, даже если всех остальных в этом мире присутствие наших гостей устраивало, я не собиралась. Драться - так до конца. Так что я пожала плечами, допила уже остывший кофе и проговорила:
- И не в первый раз. Когда все началось, нас бросили им на растерзание, под громкие слова о "ни пяди земли" и "пусть убираются на свои звезды". Как сто лет назад под заверения о дружбе и помощи прокатили белое движение.
- Да, но это жизнь и большая политика. Я не советую тебе сдаваться, но и твой выбор лезть на рожон не могу одобрить. А над моим предложением подумай, если не готова ответить сейчас. Я месяц буду в доступе по известному тебе каналу.
Я сунула руку в карман в поисках сигарет, ожидаемо не нашла и вздохнула. Эгерт хмыкнул, достал из кармана куртки пачку и протянул мне.
- Ты ж не куришь.
- Зато ты каждый раз ищешь. Здесь, кстати, курить нельзя.
- Знаю. И я тоже не курю, - мрачно сказала я. - Пошли на улицу тогда, все равно все съели.
Он покачал головой.
- Мне уже пора. Кстати, ты не знаешь, кто мог устроить эту последнюю акцию?
- Тебе весь список? - фыркнула я. - Учти, что тогда мы тут до вечера застрянем, с плюшками и чаем, а я так и не покурю. Стукнись ко мне через недельку, буду знать, кто и с чего это он, если сам не объявится.
Мы вышли и распрощались, Эгерт, насвистывая, пошел по брусчатке в сторону центра, я же устроилась на траве и закурила. Солнце еще было высоко, хотя в ветре чувствовался вечер. С холма крепости гавань Лаппеенранты была как на ладони. Где-то вдалеке прямо в озере бил фонтан, с набережной доносилась музыка и детские крики. Слабый ветерок закручивал гроздья воздушных шариков, слегка пахло дымом и шашлыком. Я пригляделась и нашла то, что ожидала - небольшая сцена с флагом России и Санкт-Петербурга. Ну конечно, местные политические эмигранты не могут не пособирать с добрых граждан деньги на домики для бездомных поросят, не дожидаясь воскресной ярмарки. В Лаппеенранте было не так уж много беженцев, крупная диаспора сформировалась ближе к Хельсинки, да и они чаще использовали Суоми как перевалочный пункт по дороге на Запад. Финны, в отличие от Московии, не сгоняли беженцев в фильтрационные лагеря и даже платили какое-никакое пособие. Зато и высылали при малейших вопросах к поведению и законопослушности без малейшей жалости. Финляндия принимала без условий только своих, тех, кто мог хотя бы как-то подтвердить соответствующие корни, русских она только терпела, не давая ни малейшего шанса на получение гражданства. И они отвечали тем же. Русские беженцы пытались войти в давно утекшую реку и упорно называли себя гражданами великой страны, не существующей уже лет десять. Если я, в моей яркой футболочке, сейчас пойду на набережную, выйдет грязно... Им напоминание об Ингрии - нож в горло.
Пора было идти. Улла наверняка уже оставила машину в условленном месте. Я зайду в туалет супермаркета, начну красится перед зеркалом, напевая песенку без слов. И мое отражение сперва подернется дымкой, потом станет четким, и я увижу девушку с невыразительными чертами лица, блеклую, с сероватыми волосами и нездоровым цветом кожи. А потом я щелкну пальцами, и снова погаснет свет. Будет легкая паника, долгие разборки с настраивавшими систему... Вот чего не будет - это записи, как я входила и выходила. Впрочем, на это никто не обратит внимания. Как всегда.
А потом будет Питер. И там будут они. Саалан.
Примерно в это же время того же дня в неприметной однушке на севере Петербурга заканчивался разговор на похожие темы.
Хозяин спросил:
- Я вот все думаю, когда придут нас звать перейти на другую сторону?
- Ну начнем с того, что даже если нас оплачивать по минимальной оценочной стоимости, наместнику мы уже не по карману, хотя бы этого мы добились, - ответила гостья и добавила, - А что до идей - то, что они предлагают, как-то удручающе похоже на попытку назвать хорошим то, что у них получается, тупо за неимением лучшего. Так что звать не будут. Будут убивать. Чтобы мы им прекрасный вид не портили. Который есть, тот и прекрасный.
- Когда-то ты называла это нормированием, кажется... - вздохнул мужчина.
- Ну да, это оно и есть, кивнула женщина.
- И что теперь?
- Пока что связываться с музейщиками и прятать все, что относится к экспозициям двадцатого века. А то будет как с Эрмитажем. И в городе не держать, переправлять сразу в область не ближе Волосово, Киришей, Чудова... как-то так. И лучше не в города.
- Поля, а оборотни?
- Я же говорю - припрятать. Законсервировать и убрать так, чтобы даже если дом сгорит полностью, цинк остался целым. На сейфы я не надеюсь.
- А рулить этим кто будет?
- Юрик, я не верю, чтобы в городе не нашлось людей из рекона, которым не все равно.
- Ясно. Поищем.
Навязав своих людей достопочтенному для расследования причин срабатывания системы самоуничтожения в особняке, в котором досточтимые держали похищенных детей, Дейвин планировал всего лишь еще раз напомнить Академии, кто здесь власть. До окончания расширенных полномочий наместника оставался короткий местный год, и маг собирался использовать его с максимальной пользой. Однако именно решение вмешаться в ход расследования принесло ему самый большой подарок.
В ту июньскую ночь Дейвин уже закончил дела, но еще не решил, считать светлое марево вокруг уже утром и отправляться в город, или взять пример с местных и отправиться спать на все оставшиеся часы. Но как раз тогда в дверь постучал Гьюр, и вопрос решился сам собой. Маг принес флешку с коротким видео с камер наблюдения, восстановленным то ли чудом, то ли неимоверным везением, пачку листов с расшифровкой, как именно сработала система самоуничтожения, и как это отразилось в Потоке и ближайшем Источнике и идею.
На видео не было ничего особенного: человек, кажется, девушка, с рюкзаком, стоит и смотрит на дом. Потом поправляет то ли волосы, то ли платок на шее. Разворачивается и уходит. И все бы ничего, только когда она входила в дом, рюкзак был пуст, а из списка, предоставленного досточтимыми, однозначно следовало, что ничего, интересного или достаточно необычного, чтобы заинтересовать местных, в особняке не было. И узнать, после пожара и всего, за чем именно пришла гостья, возможным не представлялось.
- Смотри, мастер Дейвин - тем временем говорил маг. - она входит в ноль четырнадцать, с пустым рюкзаком. Выходит после всех, в ноль двадцать девять, и, как видишь, рюкзак уже полный. И вот она останавливается, оборачивается и смотрит на особняк. Только я посекундно проверил - система самоуничтожения запустилась позже, там не на что было смотреть и нечего слушать.