— Мистер Малфой, вам нехорошо? — пискнул Флитвик, отрываясь от рисования сложной схемы применения особых чар.
Драко сорвался с места и со скоростью гепарда вылетел из класса, схватив сумку. У Флитвика рот образовал ровную «о», а очки сползли на кончик круглого носа. Малфой остановился, только когда пробежал пару лестничных пролетов. Юноша остановился, тяжело дыша от невыплеснутых эмоций и быстрого бега. Ему в голову ударила кровь и всплыл голос Флоренс: «…решения. Но тогда нам с тобой придется прекратить любое общение…». Эта фраза звучала на самый разный манер, сдавливая виски и заставляя кровь в венах вскипеть. Обида и злоба с новой силой захлестнули Драко, и он, скрипнув зубами, отбросил все те глупые мысли, которые посетили его в классе Заклинаний. Она грязнокровка? Грязнокровка! Она посмела себе так говорить? Так пусть теперь на коленях перед ним будет ползать, а прощения не добьется. Правда, тихий внутренний голосок отчаянно взывал к сердцу Драко, так некстати замолчавшему. Голосок твердил: «Одумайся, одумайся! Отбрось свою гордость, попроси прощения…». Но Малфой только мотнул головой, пытаясь заглушить проснувшуюся совесть. В конце концов, он Малфой. А Малфои не извиняются. Правда, голосок тут же ехидно напомнил, как Драко просил у Флоренс прощения в прошлом году, хоть и вина в основном была на ней. Но молодой человек только отмахнулся. Глупости какие! Он был слишком юн, чтобы трезво оценивать ситуацию. Юн и… Нет, он не хотел говорить это слово. Быть может, восхищен. Может, ослеплен. Но не влюб… Нет! Решительно нет. Драко прикрыл глаза. память услужливо предоставила то яркое воспоминание. Она была одета в восхитительное винно-алое платье, облегающее талию, из легчайшего струящегося шелка, расшитое бордовым мерцающим бисером. Вставки на груди были из темно-красного шифона, уложенного красивыми складками, и воздушная ткань прикрывала хрупкие покатые плечи. Темные волосы, в свете холодных свечей казавшиеся почти черными, были уложены в небрежный низкий пучок, а волнистая прядь выпала из прически, когда Флоренс спускалась по парадной лестнице. Золотисто-карие теплые глаза кого-то искали в толпе наряженных учеников и учениц. На мгновение задержались на нем, и в ее сияющем взгляде отразилось разочарование и что-то еще неясное. Со спины к ней подошел высокий, статный красивый болгарин. Он почтительно поцеловал руку своей даме, а она одарила его слабой очаровательной улыбкой. Малфой рвано вздохнул, отгоняя тот ослепительный образ. Он навсегда запечатлелся в его памяти, зачастую всплывая в его снах. Так было недавно, он даже ощутил нежный аромат цветов и цитрусов во сне. Драко, почувствовав, что еще немного, и он побежит к Флоренс, хватая ее за руку и поворачивая за подбородок ее красивое лицо к своему. Если он сейчас же не возьмет себя в руки, то оплетет своими длинными руками ее худосочное тело и растает от аромата ее кожи и волос. Но этого ни в коем случае нельзя допустить. Ни в коем случае! *** Флоренс стояла на деревянном мосте, соединяющем Каменный Круг и внутренний дворик Хогвартса, и зябко куталась в свое серое осеннее пальто, стараясь спрятать нос в низком воротнике, но толку не было никакого. Ветер был ужасно холодным и пронизывающим, словно напоминал о приближающейся зиме. Волосы, забранные в низкий слабый хвост, разлетелись по плечам от очередного порыва, а девушка почувствовала, что еще немного, и она превратится в ледышку. Непрошеная мысль о том, что нужно было все-таки взять шарф, только усугубила самочувствие. Но уходить было нельзя. Только когда Флоренс смотрела на тусклый горный пейзаж, серую, мрачную поверхность Черного озера, голые стволы и ветки деревьев с опавшей листвой, она чувствовала, как мысли приходят в порядок. Но если вернуться в Хогвартс, то все вновь захлестнет ее с головой. Водоворот воспоминаний, обид и эмоций утянет за собой в темную пучину. Флоренс прикрыла глаза, пытаясь отвязаться от навязчивых образов в переполненной голове. Однажды, когда она была на первом курсе и бродила одна по замку, то заблудилась и забрела в какой-то мрачный коридор. Она долго сидела и смотрела в одну точку, вспоминая родителей и жизнь в приюте — тогда она чувствовала примерно тоже самое, что и сейчас. Тогда ее нашел Дамблдор. Старец с длинной серебристой бородой и пронзительно-яркими голубыми глазами, задорно поблескивающими из-за стекол очков-половинок, ласково протянул девочке сухую морщинистую руку и отвел в свой кабинет, напоил чаем с лимонными шипучками и шоколадными котелками, познакомил с фениксом Фоуксом — роскошной крупной птицей с пышными малиновыми, алыми и золотыми перьями. Юная Флоренс тогда не слишком доверяла чудаковатому директору, но отчего-то Дамблдор согрел ее душу отстраненной беседой о Филче и его киске, о том, что он сам когда-то преподавал Транфигурацию, поведал о таинственных рецептах зелий, которые знал только профессор Снейп. И рассказал еще кучу всяких мелочей, от которых внутри у Флоренс разлилось приятное тепло. Директор ласково попрощался с маленькой волшебницей, а Фоукс, добродушно косясь на девочку мудрыми черными глазами, дал погладить себя по шелковистым перьям. Дамблдор потрепал ее по плечу и сказал, что если юной мисс Уайлд захочется выговориться, то он будет к ее услугам. Приятное воспоминание вызвало отклик в сердце Флоренс, и она позволила себе улыбнуться. Делала она это так редко, что губы, казалось, забыли это движение. Но нет. Сбоку послышалось глухое шевеление, и девушка, обернувшись, с удивлением обнаружила несколько смущенного, тепло укутанного в гриффиндорский шарф и поправляющего очки Поттера. Он неловко покосился в сторону Флоренс, взъерошивая вихрастые волосы. Юноша опирался на перила локтями, словно надеясь скрыться за деревянным столбом, разделяющим их с однокурсницей.
— Мерлин, Поттер, ты что, умеешь летать? — когтевранка вновь устремила взгляд на заснеженные вершины гор. — Нельзя же так бесшумно подкрадываться и доводить людей до полуобморочного состояния!
Гарри смущенно моргнул несколько раз, а потом неожиданно ясным голосом ответил:
— Вовсе нет. Просто ты так задумалась, что я не решился тебя тревожить, — юноша пожал плечами. — А так, я тут чуть не упал, и наделал немало шуму.
Гарри произнес последнюю фразу со слабой улыбкой, и Флоренс повернула к нему голову, чуть приподняв ровную бровь. На ее бескровных губах мелькнула тень усмешки.
— Иногда ты напоминаешь мне Долгопупса, Поттер, — девушка была удивлена своим желанием поговорить с первым попавшимся человеком, хоть общество Избранного она и не могла назвать неприятным. Поттер был неплохим человеком, мягким и добрым, но боящимся лишний раз обидеть кого-то. Недостаток прямолинейности в Гарри изредка вызывал чувство какого-то огорчения у Флоренс — если бы не его излишняя податливость и ослиная упертость в некоторых вопросах, то Уайлд вполне могла бы подружиться с ним. — Умудряешься вляпываться в неприятности на ровном месте.
Видимо, оба подумали об одном и том же — Философский камень, Тайная комната, Сириус Блэк, Турнир Трех Волшебников… Флоренс и Гарри одновременно прыснули.
— А вообще, Поттер, ты молодец, — на веселой ноте продолжила девушка. — Не побоялся нападок этой Жабы! Правда, она неплохо на тебе отыгралась, но все же.
— Если бы это хоть стоило того!.. — печально вздохнул Гарри, хмуря густые брови. — Ведь мне никто не верит…
— Поттер! — жестко произнесла Флоренс, ее глаза налились холодом, и гриффиндорец вздрогнул. — Тебе верят твои лучшие друзья, на твоей стороне Дамблдор, Орден Феникса… По-твоему, это ничего не значит?! У меня за все мое время учебы здесь есть только один друг, — красивое лицо чуть исказилось, словно от горечи, и Гарри это заметил, — И я благодарна, что у меня есть хотя бы он! Впрочем, он с успехом заменяет мне все окружение. А у тебя, Поттер?.. Ты считаешь себя бедным и несчастным, но посмотри вокруг! У Лавгуд вообще нет друзей из-за того, что ее считают чокнутой, хотя она просто со странностями! И, в конце концов, посмотри на слизеринцев — у них нет друзей. Да, они держатся вместе, — повысила голос Флоренс, увидев, что Гарри собрался ее перебить, — Но они не дружат. Дружба — это бесценный подарок, Поттер, а ты так легко разбрасываешься словами! У тебя такие друзья, о которых можно только мечтать. Они пойдут за тобой в огонь и в воду, да хоть на край света, они всегда будут поддерживать тебя и верить тебе, кем бы тебя не считал остальной мир. Береги Грейнджер и Уизли, Поттер. У тебя в жизни больше не будет таких людей! Они рискуют жизнями ради тебя, а ты это не ценишь.
Уайлд умолкла, переводя дыхание. Гарри молчал. Он был потрясен. От вороха мыслей его оторвал грудной влажный кашель Флоренс, и юноша только сейчас увидел, как легко она одета. Гриффиндорец, не задумываясь, стянул с себя шарф и перчатки, и протянул их девушке. Она отрицательно покачала головой, заходясь в очередном приступе кашля, и Поттер протестующе замычал, суя вещи в красные руки когтевранки. Она, сочтя благоразумным одеться потеплее, обмотала вокруг шеи ало-золотой гриффиндорский шарф и утепленные черные перчатки из ангорской шерсти.