— Пойдем в замок, а то ты разболеешься, — Гарри осторожно коснулся ладонью худой спины Уайлд, подталкивая ее вперед.
Девушка послушно зашагала по деревянному мосту, сдерживая рвущийся наружу кашель, и громко, звучно чихнула. Свистящий ветер пронизывал насквозь двух студентов, идущих по деревянному мосту, и предвещал скорое начало зимних холодов. Пора дождей закончилась, наступал морозный ноябрь. *** Флоренс внимательно следила за Грейнджер. Она была мозгом Золотой Троицы, поэтому разумнее всего было наблюдать именно за ней. С момента ссоры с Малфоем прошло три дня, и ни один из них не делал шаги к примирению. Драко до поздней ночи просиживал в гостиной Слизерина — так сообщал надежный источник по имени Блейз Забини. Уайлд все больше разбаливалась, но продолжала ходить на занятия и упрямо отказывалась идти в Больничное крыло — не приведи Мерлин, кто-нибудь увидит шрам на груди, а Маскирующие чары на него не действовали. Была пятница, последний учебный день на неделе. Еще после второго урока — Рун с гриффиндорцами — беспрестанно кашляющая Флоренс заметила, как с Грейнджер и Поттером творилось что-то неладное, они постоянно нервно переглядывались. Надзор за Гермионой решено было удвоить. И как она только не замечала того, как кто-то сел ей на хвост?! После лекции по Трансфигурации ожидание, наконец, оправдалось. Грейнджер отошла к полутемному окну в коридоре в полном одиночестве, испуганно озираясь по сторонам. В том же коридоре находились близнецы Патил, Смит из Пуффендуя и обжимающиеся мелкая Уизли и Корнер, однокашник Уайлд. Все эти личности давно сеяли сомнения в душе Уайлд, и девушка, сдерживая ухмылку, притаилась в тени колонны, возле которой стояла Грейнджер. Гриффиндорка достала из кармана мантии блестящий золотой галлеон и занесла над ним волшебную палочку, что-то шепча. Флоренс нахмурилась, и пары секунд размышлений ей хватило, чтобы понять — Протеевы чары. Грейнджер украдкой посмотрела на обеих Патил, которые неосознанно прижали пальцы к карманам мантий. Близняшки еле заметно кивнули.
— Грейнджер, мне нужна твоя помощь!
Зашуганная Гермиона шарахнулась от выскочившей из-за угла Флоренс, не успев спрятать монету в карман.
— Похоже, Забини решил меня разыграть своими грязными приемчиками, — очень правдоподобно сморщилась, произнося имя Блейза. — Дай на секундочку галлеон, пожалуйста.
Грейнджер не успела ничего сделать, как тонкие ловкие пальцы Уайлд выхватили очень теплую — явно не от температуры тела — монету, и девушка быстро прокрутила ее в руке. Цепкий взгляд когтевранки был направлен на поверхность галлеона, где должна быть какая-то неточность… Флоренс захотелось издать победный клич — на ребре монеты вместо серии и номера гоблина, который чеканил, было выгравировано: «Понедельник. 17 часов». Не подав виду, староста равнодушно протянула золотой галлеон перепуганной Гермионе, и та резко выхватила его.
— Спасибо, Грейнджер. Теперь я уверена, что Забини меня обманул…
Сокрушенно покачав головой и раздирающе кашляя, Флоренс повернулась на каблуках и быстро направилась по коридору в Восточную башню. Необходимо было обдумать сложившуюся ситуацию и понять, что же все-таки за подполье организовали Поттер и его банда. Комментарий к Chapter V [1] Все будет прекрасно, мой влюбленный друг. Настанет день, и ты вкусишь желанный мед ее сладких уст (итал.)
[2] l'amour est toujours (фр.) – любовь всегда
====== Chapter VI ======
Слабо светящийся циферблат будильника показывал, что большая стрелка уже переползла за цифру два. В студеной спальне, обычно согреваемой мощным заклинанием, было еще холоднее из-за настежь открытой форточки высокого узкого окна. Тяжелые темные портьеры и бархатный полог над кроватью слабо раздувались от резких порывов промозглого ноябрьского ветра. Свечи давно потухли, пергаменты на столе тихо шуршали, а ледяной воздух сотрясали приступы хриплого кашля, которые издавала Флоренс, неподвижно сидевшая в кресле у окна порядка полутора часов и закутавшая Белби, которого била нещадная дрожь, в свой кардиган. Хорек подумывал сбежать в теплую уютную гостиную, где можно было блаженно вздремнуть на пуфике у каминной решетки, сладко посапывая и представляя во сне вкуснейшую нежную индейку, которой так часто баловала его хозяйка. Но Белби решил благородно составить компанию Флоренс, свернувшись калачиком у нее на животе и постукивая зубками от холода. Нежные руки девушки осторожно поглаживали бархатистую золотисто-коричневую шерстку своего питомца, отчего тот время от времени благодарно тыкался мокрым носиком ей между пальцев.
В холоде Флоренс всегда легче думалось. А поскольку думала она сейчас много, то такая мерзлота ее более чем устраивала. Несмотря на то, что она кашляла на всю башню и чувствовала себя абсолютно расклеенной и больной, сон не шел. Девушка мутным бездумным взглядом уткнулась на ночное небо в открытом окне, затянутое тучами, через которые не пробивалась ни луна, ни тем более звезды. Ветер завыл еще сильнее. В мыслях все крутилась та ссора с Малфоем, сейчас, наверное, видевшим двадцать первый сон. Флоренс чувствовала себя омерзительно после той грязи, которую лучший друг на нее вылил три дня назад. Девушка понимала, что он оскорбился не только из-за того, что она высказала недовольство его решением. Его до глубины души задела та последняя фраза, которую она бросила. «Нам придется прекратить любое общение». Флоренс, как человек чуткий и превосходно знающий Малфоя, осознавала то, что юноша обиделся до глубины души и, может и чувствовал себя виноватым — Драко был довольно отходчивым по своей натуре — никогда не пойдет к ней извиняться, если она задела его самолюбие. Это было святое. Флоренс могла разбить ему сердце хоть сотню раз, накричать по какому-то пустяку, отпустить едкую шуточку — Малфой пообижается, но прибежит. Он не мог долго злиться только на трех людей — свою мать, Забини и Флоренс. Да, слизеринец был до жути злопамятным и вредным, но на нее он просто не мог по-настоящему раздражаться. Малфой иногда бывал просто невыносимым и не умел признавать свои ошибки, но всегда приходил с потупленными в пол глазами и огорченной рожицей. Естественно, пока никто не видел. Но этот случай был особенным — Флоренс посмела поставить Драко ультиматум, заставляя его, его делать выбор. Это было слишком. И может, сейчас раскаивался в том, что наговорил Уайлд, но в такой ситуации он ни за что не пойдет на мировую. Малфоевская гордость не позволит. Это выше его достоинства. Но Уайлд тоже не собиралась прощать едва не сказанную «грязнокровку». Драко иногда был настоящим гаденышем, и Флоренс порой ощущала солидарность с Поттером. Но девушка никогда не позволяла себе даже думать о Малфое действительно в плохом ключе. Она могла обозвать его идиотом, в душе возмущаться его заносчивостью — но Драко был ее единственным близким человеком и, каким бы он ни был, Флоренс искренне была привязана к нему и… Девушка мотнула головой, отгоняя мысли, от которых кровь прилила к всегда бледным щекам, и зашлась в очередном приступе гулкого грудного кашля, и Белби свалился с нее на пол, ошарашенно вертя мордочкой во все стороны. В коридоре послышался громкое хлопанье дверью, злобное ругательство и стремительные шаги к ее спальне. Короткий решительный стук, и на пороге возник растрепанный, грозный Драко Малфой со взъерошенной белоснежной шевелюрой, в длинном запахнутом махровом халате изумрудно-зеленого цвета и в тапочках — правая была напялена на левую ногу, а левая едва держалась на худой длинной стопе.
— Уайлд, дементор тебя дери, ты дашь спокойно поспать?
Малфой осекся. Пронизывающий холод окутал его, и юноша поежился. Он поискал взглядом Уайлд, и обнаружил скрюченную фигурку в кресле прямо под открытой форточкой. Мерлин, она что, совсем тронулась?
— Ты чокнулась? Совсем сдурела! — Драко рассвирепел, кидаясь к окну и с грохотом захлопывая форточку.
Он резко обернулся и присел на корточки перед безразличной девушкой, окинув ее быстрым цепким взглядом, и вынес вердикт — Уайлд съехала с катушек. Она какого-то хрена сидела в одной школьной блузке, к тому же расстегнутой на первые три пуговицы, школьной юбке, которую в жизни не носила, и тонких гольфах в комнате, в которой можно было заниматься моржеванием. Белби непонимающе таращился на ворвавшегося Малфоя, но слизеринец лишь отмахнулся от хорька, впиваясь белыми паучьими пальцами в худые плечи Флоренс. Она перевела отрешенный взгляд на переносицу Драко, и он нервно прижал тыльную сторону своей ладони к ее бледному лбу, тут же отдернув руку. Уайлд горела.
— Что же ты творишь, дура?! — прошипел Малфой, просовывая длинную жилистую руку между спиной Флоренс и креслом, подхватывая девушку за талию и рывком ставя ее на пол.
— Малфой, какого… — она еще и попыталась протестовать! Драко был близок к тому, чтобы взорваться. Но сначала он укутает эту сумасшедшую в шерстяной плед с ног до головы, усадит перед пылающим камином в гостиной и будет отпаивать горячим чаем с лимоном и медом. Сбегает к Помфри за настойками и зельями, скажет домовикам на кухне, чтобы принесли свежий куриный суп и горячий шоколад с карамелью. А потом уже покричит — надо ведь было додуматься… Совсем рехнулась Уайлд.