— Великий Годрик, Грейнджер, ты ли это?
Гриффиндорка испуганно обернулась, глядя, как по темной лестнице спускается староста Когтеврана в одной пижаме, с растрепанными волосами и слишком бледным ото сна лицом. На левой щеке краснел след от подушки, а из кармана штанов в серо-белую клетку высовывалась волшебная палочка. Гермиона постаралась незаметнее утереть слезы, правда, разревелась еще горше. Непослушные кудряшки закрыли лицо студентки с обеих сторон, и теперь из-за этого волосяного покрывала слышались надрывные всхлипы. Уайлд издала тихий вздох и опустилась рядом с однокурсницей, легонько поглаживая ту по содрогающейся спине. Гермиона, ощутив ласку, с горестным писком вцепилась в худую руку Флоренс и стала заливать горячими слезами плечо когтевранки. Уайлд вновь вздохнула и покрепче обняла гриффиндорскую всезнайку. Она не умела утешать девочек — особенно в делах сердечных (а то, что это было именно амурным, девушка не сомневалась) — но бросить Грейнджер, рыдающей на лестнице их башни старост, она не могла. Во-первых, совесть бы не позволила. Во-вторых, Флоренс испытывала что-то вроде своеобразной привязанности к Гермионе, которая была талантливой волшебницей и девчонкой с головой на плечах. И в-третьих, старосте просто не хотелось засыпать под тоскливый аккомпанемент Грейнджерских воплей.
— Реви, Грейнджер, реви. Проплачешься, и легче будет, — девушка чуть похлопала однокурсницу по трясущемуся плечу.
— Почему… так?.. Чем я хуже… какой-то мелкой девчонки?! — Гермиона печально захлюпала носом, прижимаясь щекой к хлопковой пижамной кофте, пахнущей пастилками от кашля и белыми цветами. — П-п-почему он не видит во мне д-девушку?! Я что, такая уродливая?
— Грейнджер, Грейнджер!.. — почти ласково вздохнула Флоренс. — Вот почему ты сразу начинаешь копаться в себе из-за того, что какой-то рыжий полудурок не хочет увидеть в тебе ту, кто ты есть? Ты умна, симпатична, умеешь здраво мыслить, поддерживаешь тех дебилов, которые тебя окружают, и вечно их спасаешь. Гермиона, запомни одну вещь: никто, никто не достоин твоих слез! А тот, кто достоин, никогда не заставит тебя плакать. Уизли полный идиот, бегающий за первыми попавшимися юбками, и я сомневаюсь, что он тебя достоин. Конечно, дело твое, но ты должна взять себя в руки и не раскисать. На тебя давно положил глаз Голдстейн, подрастешь — так вообще пол-Хогвартса будет у твоих ног! И Рональд будет кусать локти, что упустил такую девушку.
Грейнджер медленно, но верно успокаивалась. Даже перестала всхлипывать, только тихо шмыгала. Гордо тряхнула густой каштановой гривой и приподняла подбородок, отпуская руку однокурсницы. Расправила смявшуюся мантию с бордовой подкладкой и Чистящим заклятием убрала пыль с туфель, юбки и блузки. Уайлд с усмешкой посмотрела на прихорошившуюся гриффиндорку и поднялась с холодной каменной ступени, доставая волшебную палочку.
— Так-то гораздо лучше, Грейнджер! А теперь… — девушка что-то шепнула себе под нос, направляя кончик палочки на спутанную копну волос. Гермиона испуганно шарахнулась, но через пару мгновений ее воронье гнездо стало гладким и красиво блестело в лунном свете. Гриффиндорка удивленно выдохнула, осторожно ощупывая свои волосы.
— Что это было?
— Это был Tamer Capillos, Грейнджер, — тень лукавой улыбки мелькнула на бледных губах Флоренс, и девушка бережно погладила свою палочку. — Ты, конечно, умная ведьма, но тебе пора бы выучить парочку косметических заклинаний!
Гриффиндорка расплылась в счастливой белозубой улыбке и резво вскочила, с восхищением приглаживая новую шевелюру.
— Спасибо, Уа… Флоренс! — виновато исправилась Гермиона. — Спасибо!
Она неловко пожала когтевранке прохладную мягкую ладонь и умчалась вниз, к главному коридору. Уайлд грустно усмехнулась и облокотилась о подоконник, задумчиво разглядывая ночные окрестности Хогвартса. Тихо пели какие-то птички и среди молодой травы трещали первые цикады. Сладко пахло цветущими сливами и влажным помятым газоном. Девушка вздохнула. *** Гарри в очередной раз осматривал успехи своих подопечных, которые устроили мини-дуэли. Прохладную Выручай-комнату заливал резковатый синий свет, исходящий от парящих под потолком белых свечей, а восторженные возгласы, вспышки заклятий и испуганные «Извини» нарушали звенящую тишину, которой так хотелось Избранному гриффиндорцу. Вот Фред и Джордж в очередной раз обменялись подколами и наигранно галантно поклонились, взмахивая палочками. Лаванда о чем-то хихикает с Парвати, озорно стреляя глазками в сторону Рона, вместо того, чтобы тренировать Патронус. Чжоу в очередной раз послала ему, Гарри, утонченную улыбку и залилась жарким румянцем, наталкиваясь на его безразличный взгляд. А вот Гермиона с ее преобразившейся шевелюрой с удовольствием ловила на себе восхищенные взгляды Голдстейна и недоуменные — Рональда. Гарри не мог не отметить, что подруга странно преобразилась еще три дня назад. Как-то внутренне, что-ли, но ей определенно шло. В ответ на все расспросы девушка лишь сдержанно улыбалась. Выручай-комнату озарил слепящий серебряный свет, и мимо Гарри по воздуху пропрыгал пушистый сияющий кролик, за которым вилась жемчужно-белая вуаль. Полумна Лавгуд отрешенно, но вполне удовлетворенно и счастливо улыбалась, поправляя копну волнистых пепельных волос и задумчиво дергая ожерелье из пробок из-под сливочного пива у себя на шее. Гарри радостно улыбнулся юной волшебнице и обратил внимание на Невилла, которому удалось-таки обезоружить Падму Патил. На круглом румяном лице Долгопупса появилось неверие, сменившееся искренней, по-детски наивной радостью. И Поттер почувствовал, как внутри разливается приятное, горячее чувство гордости. За Невилла. За всех этих ребят, которые готовы встать с ним плечом к плечу и защищать устои родной Школы. Пойти против всего мира, доказывая свою правоту. Джинни Уизли и Гермиона с воодушевлением подлетели к неуклюжему и раскрасневшемуся однокурснику, осыпая его похвалами и ободряющими улыбками. Под потолком медленно образовался сияющий прозрачный шар, ослепительно сверкающий и медленно приобретающий очертания какого-то крупного животного. Все разговоры стихли, студенты завороженно смотрели на огромного ирбиса с пронзительными синими глазами, махающего длинным хвостом и шевелящего круглыми небольшими ушами. Серебристый зверь открыл пасть, в которой виднелись ряды блестящих крепких зубов, и из горла снежного барса вырвался прохладный женский голос, глубокий и приятный:
— Амбридж узнала о вас. Сматывайтесь быстрее!
Патронус медленно растаял под потолком, ребята тревожно и недоуменно стали переглядываться, а Гарри замер на несколько мгновений — он узнал бы этот голос из тысячи. И когда подопечные стали обмениваться шепотками, в центре Выручай-комнаты раздался громкий резкий хлопок, и перед пораженными студентами оказался зажатый, перепуганный, с вытаращенными изумрудными глазами и хлопающими ушами, Добби. Он затравленно осмотрел всех и остановил влажный взгляд на Гарри, угрожающе надрывно всхлипнул и пропищал своим пронзительным тонким голоском:
— Сэр Гарри Поттер! Добби пришел, чтобы предупредить! Сэру Гарри Поттеру и его друзьям необходимо срочно уходить! Мисс Уайлд сказала Добби, чтобы Добби предупредил сэра Гарри Поттера, ч-ч-что…
Добби взвыл, доставая из кармашка жилетки носовой платок и не слишком эстетично в него сморкаясь. Гарри отошел первым и, нервно поправив очки, не своим голосом прикрикнул:
— Чего встали?! Быстрее! По двое!
Вся орава студентов мгновенно очнулась и в панике заметалась по Комнате, схватывая сумки и палочки и подходя к стене парами и в одиночку. Необходимо было успеть… Добби немедленно исчез, а Гарри словил испуганные взгляды Гермионы и Рона, подбежавших к нему и вставших с обеих сторон. Снаружи раздался какой-то треск, и гриффиндорцы обреченно выдохнули. Не успели. Мерзкий голос Амбридж звенел в ушах, слышался гогот слизеринцев Инспекционной Дружины и визгливое Бомбарда Максима! Кусок стены с оглушающим грохотом раскололся, в воздух поднялись клубы мелкой меловой пыли, а сокурсники шарахнулись подальше от разрушения. Амбридж мерзко и приторно улыбалась, вертя в толстых пальцах-обрубках с массивными перстнями свою небольшую палочку. Ее пушистая ярко-розовая кофточка и юбка чуть темнее ничуть не запылились, даже черный бархатный бантик на кудрявых мышиных волосах остался безупречно чистым. Жаба выпучила на бледного Гарри свои огромные бесцветные глазищи, и ее рыхлое одутловатое лицо искривилось в отвратительном оскале. Ее окружали преданные дружинники: Паркинсон (так и не избавившаяся от рогов), Крэбб и Гойл, угрожающе сжимающие огромные кулаки и тупо ухмыляющиеся, Теодор Нотт — премерзкий тип с хитрыми лисьими чертами миленького лица, бешено вращающая глазами, огромная Милисента Булстроуд, увалень Монтегю и, конечно, Малфой. Высокий, тощий, с идеально уложенными белобрысыми патлами, серыми надменными глазами и слащавой ухмылочкой на тонких бескровных губах. Он впился жадным прищуренным взглядом в Гарри, словно обещая провести через все девять кругов ада. И гриффиндорцу в голову пришла совершенно нелепая для такого момента мысль — как Флоренс могла что-то найти в этом скользком бесцветном змееныше?! Но на них медленно надвигалась Амбридж, алчно всматривающаяся в лицо каждого ученика, и гриффиндорцу пришлось бросить подобные размышления немедля.