— Прекрасный вечер, мои юные друзья! — Слизнорт отставил пустой бокал на кофейный столик, и в души всех присутствующих, кроме МакЛаггена, закралось затаенное облегчение. — Мы прекрасно его провели нашей теплой дружеской компанией (Нотт презрительно закатил глаза, косясь на Грейнджер и Уайлд), и я смею надеяться, что такие ужины будут повторяться! Ну, а теперь вам пора по постелям, время уже недетское! — старикашка хихикнул, и студенты оживленно подскочили со своих мест, особенно дерганный Белби.
Очень доброжелательно и любезно попрощавшись со Слизнортом, все вылетели за пределы душного помпезного кабинета. Гриффиндорцы и слизеринцы обменялись привычными неприязненными взглядами, Маркус Белби неслышно испарился, МакЛагген ослепительно улыбнулся (чем вызвал свирепые взгляды всех без исключения) и помахал рукой Грейнджер с Уизли, отправляясь на ночную прогулку. Забини и Флоренс переглянулись, и Блейз вместе с нервно постукивающим ногой Ноттом пошел в подземелья, тихо о чем-то споря с Теодором. Гермиона, незаметно подмигнув Поттеру, схватила растрепанную и недовольную Джинни под локоть и на прощание улыбнулась подруге, удаляясь во тьму ночного замка. Гарри, когда они с Флоренс остались в опустевшем коридоре одни, взъерошил волосы и доброжелательно усмехнулся чему-то.
— Я провожу тебя? — твердость в голосе юноши превращала вопрос в утверждение, и девушка чуть дернула бровью, пожимая плечами.
— Пошли.
Всю дорогу до Восточной башни они провели за веселым разговором, с безудержным хохотом вспоминая пафосный ужин слизняков. Гарри давно не было так хорошо, когда она вот так запросто шла рука об руку с ним, сверкая в прохладной полутьме коридора теплыми глазами и бесшумно смеясь над какими-то глупыми шутками. От нее исходил приятный свежий запах туалетной воды, смешавшийся с ароматом ее кожи и волос и кружащий голову. Золотисто-оранжевые отсветы настенных факелов таинственно мерцали в ее темных блестящих волосах, убранных в красивую небрежную ракушку. Она вообще была очень красивой. Они остановились у узорчатого гобелена, закрывающего проход в башню, на крошечной холодной площадке с узким высоким окном в стене. Ночь, как и все предыдущие, была густо-черной и дождливой. В мокрые стекла окна с завыванием бился дикий ветер и бешено хлестал ледяной ливень. Мрачный тяжелый воздух мягко рассеивали потрескивающие горящие факелы, пляшущими бликами освещавшие лица молодых людей. Между ними воцарилось странное молчание. Гарри подошел совсем близко к ней, глубоко и нервно дыша. Видел, как трепетали пушистые черные ресницы, как в глубине карих глаз вспыхивали медовые искорки, как подрагивали губы. Взял в свою руку ее изящную прохладную ладонь, мягко притягивая к себе легко поддавшуюся девушку. Юноша сглотнул и порывистым движением прижался сухими губами к ее впалой щеке, от которой слабо пахло чем-то косметическим и бергамотовым чаем. Задержался, прикрывая глаза и проводя кончиком носа по гладкой нежной коже. Она не шевелилась — не отталкивала его, но и не подавалась вперед. Гарри чуть отстранился. Флоренс смотрела куда-то ему за плечо отрешенным мутным взглядом, сведя брови к переносице.
— Спокойной ночи.
Ее голос был ровным и равнодушным. Она вырвала руку, отошла на несколько шагов и улыбнулась. Холодно и натянуто-вежливо. Через пару мгновений скрылась за гобеленом, и Гарри рвано вздохнул, запуская пальцы в растрепанные волосы. Он окончательно запутался. *** Получасом ранее. Драко Малфой не понимал, что могло от него понадобиться Снейпу в такой час. Он с деликатным равнодушием не лез в дела юного Малфоя, но в последнее время стал вести себя как-то странно. Драко не мог объяснить, но у него в последнее время возникло ощущение, что Снейп неотрывно следит за каждым его шагом. Или у него уже началась паранойя. Записка, переданная каким-то жалким первокурсником, сухо гласила, что мистеру Малфою необходимо спуститься в личную лабораторию декана немедленно. В изъеденной страхами, подозрениями и жуткими видениями душе Драко разрасталось пугающее непонимание, и в голове стали мельком проноситься самые разные картинки возможного произошедшего. Молодой человек, привычно приподняв подбородок и затуманив взгляд ледяным безразличным высокомерием, коротко постучал в дверь и толкнул ее. В легкие тут же проник тяжелый влажный воздух затхлого подземелья, пропитанный самыми разными ароматами — от дивной Амортенции до тошнотворно-вонючего сока лилии-людоеда, источающего запах кровавой тухлятины и гнили. В лаборатории царила густая темнота, рассеиваемая лишь тусклыми льдисто-зелеными огоньками одиноких свечей, неподвижно паривших в пространстве. Все было таким тихим, темным и холодным, что кабинет больше походил на комнату, в которой недавно нашли мертвеца, чем на экспериментальную лабораторию. Драко закрыл противно скрипящую дверь, оглядываясь и скрещивая руки на груди. В мглистой пустоте что-то едва слышно прошелестело, и через секунду перед молодым человеком вспыхнул холодный голубоватый свет волшебной палочки. Драко нервно дернулся, а из тьмы кабинета перед ним возникло желтоватое худое лицо профессора Снейпа — довольно молодое, обрамленное неизменными сальными патлами, с огромным крючковатым носом, с живыми, подернутыми пеленой безразличия черными глазами и тонкими губами, кривоватыми от постоянной язвительной ухмылки. Он, чуть сощурившись, скользил неспешным, леденящим кровь взглядом по бледному лицу юноши. Драко смотрел в ответ, до хруста сжимая длинные пальцы и ставя щит. Через секунду Снейп скривился.
— Неплохо, — прошипел он, не опуская палочки. — Ваша тетушка неплохо потрудилась, Драко.
Молодой человек холодно, даже презрительно дернул уголком губ.
— Зачем вы желали меня видеть в столь поздний час, сэр?
Профессор прищурился сильнее.
— Вы прямолинейны, Драко. В наше время нельзя быть столь резким, — в черных глазах Снейпа сверкнул странный огонь. — Даже с союзниками.
Малфой почти насмешливо вздернул светлые брови.
— И все же, сэр?
— Я бы не желал, чтобы возникали подозрения, мистер Малфой, — Северус Снейп пронзительно смотрел на студента. — Но разговор с вами необходим.
— Я весь во внимании, профессор, — Драко оперся спиной о холодную каменную стену и слегка сузил серые глаза.
— Если вы так желаете, мистер Малфой, — Снейп ухмыльнулся. — Во-первых. Каковы продвижения в вашем задании?
Бледное острое лицо Драко вытянулось. Он холодно и раздраженно сверкнул воспаленными усталыми глазами, раздувая тонкие ноздри.
— Вам не может быть до этого никакого дела, сэр, — тихий голос молодого человека напоминал змеиное шипение. — Это только мое поручение, которое я выполню с честью, как и любой приказ нашего Господина. А вас бы я попросил не вмешиваться, профессор.
Снейп ухмыльнулся еще шире.
— Абсолютно любой, мистер Малфой? А если, скажем, Темный Лорд даст вам простенькое поручение убить какую-нибудь грязнокровку? Например, Флоренс Уайлд?
Драко дернулся, словно хотел ударить декана. Его подбородок дрогнул, а на лбу прорезалась глубокая складка. Северус Снейп с издевкой приподнял изогнутую бровь и кривовато вздернул верхнюю губу.
— Это уже во-вторых, мистер Малфой. Это тема, которая заслуживает особо пристального внимания. Драко, — тон профессора словно смягчился, — вы же понимаете…
— А вы не понимаете! — яростно вскинулся юноша. — Что вы вообще знаете о любви? Как вы можете рассуждать, если не знаете, каково это?! Каково это, чувствовать, что сердце выпрыгнет из груди, когда она улыбается? Чувствовать, как спирает дыхание, когда она, пусть даже невесомо, касается руки? Чувствовать дрожащий узел внутри, когда она просто сидит на соседнем стуле? Чувствовать, как в голову ударяет что-то тягучее и дурманящее, когда она встряхивает волосами? Чувствовать, как вскипает кровь, когда ощущается ее аромат? И знать, что теперь она никогда не будет рядом? Что вы понимаете?! Вы всю жизнь проторчали в этой чертовой школе, превращаясь в сухую и черствую летучую мышь! Что вы можете мне говорить?!
Драко, вдоволь накричавшись, толкнул тяжелую холодную дверь и вылетел из лаборатории. Снейп медленно опустил волшебную палочку, и между хищных черных бровей появилась глубокая скорбная морщина. Что он знал о любви? Он знал все. Знал, что любовь — это счастье. А у Счастья были длинные медно-рыжие волосы и обжигающий румянец на шелковой коже, украшенной миллионной россыпью солнечных пятнышек. У Счастья были миниатюрные изящные руки, сладко и свежо пахнущие фиалками и мятным чаем. У Счастья был нежный заразительный смех, переливчатым звоном серебристых колокольчиков улетающий в небесную высь. У Счастья был маленький вздернутый носик, который смешно морщился от летних жарких лучей. У Счастья была ослепительная, дурманящая голову улыбка. У Счастья были огромные, наивно распахнутые, как у лесной лани, изумрудно-зеленые глаза, искрящиеся весенней зеленью. Они когда-то были ласковыми и до краев наполненными теплом, уютом и радостью. Но Боль оставила их с тем жутким выражением ужаса, подернутого дымкой равнодушия смерти. Северус Снейп знал: любовь — это боль. *** Когда Флоренс стремительно вошла в гостиную старост, первым, что она увидела, был Драко Малфой. Он сидел, идеальный и невозмутимый, на мягком подлокотнике дивана и пронзительно смотрел ей в глаза. Ровная напряженная спина, лакированные ботинки, безупречно уложенные платиновые волосы, белые руки красивой изысканной формы со вздувшимися венами и паучьими пальцами. Маска ледяного равнодушия, пренебрежения и надменности давно приросла к этому аристократичному болезненному лицу, которое, казалось, было высечено самим Микеланджело. Глубокие серебристо-серые глаза плавно мерцали холодным металлическим блеском в теплом, уютном полумраке гостиной. Совершенная правильность. Дьявольская красота. Девушка слегка прищурилась, собираясь пройти мимо. Но Малфой грациозно и бесшумно вскочил, в два шага приблизившись к ней. Флоренс чуть отшатнулась, столкнувшись с его полубезумным взглядом. Драко Малфой пугал. Он безмолвно вцепился ей в плечи и толкнул к письменному столу, заставляя впечататься поясницей в гладкий полированный край. Молодой человек возвышался над сжавшейся девушкой неподвижной темной стеной, впиваясь жадным взглядом в утонченное, побелевшее от испуга лицо. Скользнул глазами по хрупкой фигуре. Тонкое туловище было скрыто хлопковой молочно-голубой блузкой, от гибкой талии мягко струилась юбка из темного шелка. Изящная белоснежная шея чуть выгнулась, из прически вылетела волнистая блестящая прядь, а впалые ключицы тяжело вздымались. Легкие томно окутал тонкий притягательный аромат, заставляющий кровь прилить к вискам. Драко с холодным отчаянием впился взглядом в ее глаза, полные непонимания, страха и злости. Флоренс Уайлд встряхнула плечами, пытаясь сбросить цепкие сильные ладони молодого человека, до мурашек леденящие ей кожу.