Он брезгливо скривил губы, грубо толкнув Гринграсс к ненавистной кровати. Она, победно сверкая глазами и улыбаясь, рванула с Малфоя уже расстегнутую рубашку, и черная ткань полетела на комод. Астория завороженно смотрела на мускулистый поджарый торс, на жилистую шею и рельефные ключицы. Девушка тяжело дышала, потянувшись тонкими пальчиками к ремню брюк. Малфой наблюдал за этим со смесью ненависти, презрения и животной похоти. В комнате раздавались шумные восторженные стоны Астории, цепляющейся за плечи Малфоя, свечи роняли капли прозрачно-белого воска и медленно гасли. Молодой человек шумно дышал, глядя на обнаженное тело с тонкой талией и пышными изгибами, и в сердце болезненно кололо мучительно острое чувство стыда, протеста и вины. Волосы Астории скользили по темным шелковым подушкам, аромат ее тяжелых сладковатых духов затуманил голову каким-то тяжелым ощущением. Перед глазами Драко резко встало узкое, изящное, бледное лицо, обрамляемое темными прохладными волосами, теплые медово-карие глаза и худощавое тело с покатыми хрупкими плечами и впалыми острыми ключицами. Стало больно. Астория блаженно застонала, изгибаясь и скользя руками с острыми ногтями по обнаженной спине Малфоя.
— Целуй же меня, Драко! Целуй…
Молодой человек заскрежетал зубами от полыхнувшей волны ненависти.
— Шлюх не целуют.
***
— Мадам Малфой, вы сегодня прекрасны!
Нарцисса смерила Нотта-старшего презрительным ледяным взглядом, опираясь спиной о перила лестницы, ведущей в подвал.
— Как вы прошли?
— Не совсем вежливо, не находите? — Нотт огорченно покачал темноволосой головой, тут же расплываясь в похотливом оскале. — Мадам Лестрейндж сообщила, что у вас есть интересный сюрприз, миссис Малфой. Нехорошо прятать подарки!
Нарцисса скрестила руки на груди, незаметно впиваясь длинными пальцами в темно-синий бархат платья. Изящный взмах светлой брови, и на тонких розовых губах появилась любезная холодная улыбка. На красивом лице Нотта отразилось удовольствие.
— Моя сестра, верно, поторопилась с тем, чтобы предоставить вам, Нотт, такой шикарный подарок.
— О, ничуть, дорогая миссис Малфой! — гортанно хохотнул Пожиратель, и в его выразительных карих глазах загорелся недобрый огонек. — Мадам Лестрейндж как раз уточнила, что такой сюрприз, предоставленный всем слугам Темного Лорда, находится в полном нашем распоряжении, — он обнажил ряд белоснежных ровных зубов.
Нарцисса хмыкнула.
— В таком случае, десятая камера, Нотт. — от ледяного тона женщины Пожиратель едва заметно содрогнулся, но торжествующе ухмыльнулся и небрежно кивнул в знак признательности. Нарцисса отошла на пару шагов, освобождая крутой спуск в мглистую темноту.
Нотт-старший, расправив полы черной летящей мантии, легким шагом спустился по каменным ступеням, покрытым плесенью. В мрачном замшелом коридоре холодным светом вспыхнули факелы, и раскатистым эхом отразились от сырых стен уверенные тяжелые шаги. Пожиратель, заметив нужную дверь, удовлетворенно ухмыльнулся и, достав палочку, прочертил в воздухе сложную руну. Звонко щелкнула задвижка, и Нотт распахнул скрипучую отсыревшую дверь. Резко загорелся тусклый факел, освещая скрюченную хрупкую фигурку в дальнем углу темной жуткой камеры. Пожиратель с грохотом захлопнул дверь, и замок вновь щелкнул, выпустив несколько желтоватых искр. Девушка испуганно дернулась, воззрившись на стоящего неподвижной черной стеной Нотта, и попыталась подняться на ноги, вцепляясь в гладкий, покрытый холодной слизью камень стен.
— Что вам нужно? — ее хриплый надрывный голос, как будто она долго кричала, разнесся по камере гулким зловещим эхом.
Нотт медленно, как тигр, приготовившийся к нападению, надвигался на вжавшуюся в угол девушку. Его дикие глаза сверкали жутким пламенем.
— Скажи, грязнокровка, — он приблизился вплотную, обдавая пленницу странной смесью дорогого парфюма и гнилости, — Что я могу сделать с такой мразью, как ты?
Он сорвал с себя мантию, оставаясь в одной черной рубашке и грязных, драных штанах. Нотт с жадной похотью вглядывался в смертельно бледное, но красивое лицо девушки, в тонкое худое тело, скрытое только рваным тряпьем, и Флоренс окутал липкий страх.
— Нет, — с полубезумным смешком, вырвавшимся из груди, прошептала девушка, — Вы не сделаете этого!..
Нотт расхохотался смехом, от которого у Флоренс застыла в жилах кровь, а мозг парализовал ужас. Пожиратель вскинул мощную ладонь, и через секунду от стен отразился звонкий шлепок. Девушка схватилась за щеку, на которой от удара стали открываться раны, и жалобно всхлипнула. Нотт с размаху дал ей вторую затрещину и Флоренс, оседая на ледяной, покрытый вонючей плесенью пол, заскулила от боли.
— Прекрати выть, дрянь! — он вцепился ей в плечи, поднимая грубым рывком, и бешено орал. — Прекрати, мразь! Мы еще даже не начинали с тобой!
Нотт сорвал со штанов ремень.
— Нет!!! Я умоляю вас!..
— Заткнись! Заткнись, кому сказал!!!
В длинных пальцах Пожирателя оказалась волшебная палочка, из нее вырвалась ослепительная струя синего света, и с девушки слетела вся одежда, оставляя только непорочное белое тело, покрытое бесчисленными рубцами. Флоренс дико вскрикнула, пытаясь прикрыться, и Нотт с животной пьяной улыбкой вывернул ей руку, и раздался омерзительный хруст. Еще один мучительный вскрик эхом разнесся по подвалу поместья.
— Закрой свой рот, грязнокровка! Сейчас я проверю, берегла ли ты для своего куска дерьма свою драгоценную пизду!
Еще одна оглушительная затрещина, и по щекам девушки потекла кровь, смешанная с горячими слезами. В воспаленных глазах полопались капилляры, бровь была рассечена, а на скулах назревали кровавые гематомы. Разгоряченная плоть коснулась обнаженного тела, и бесконечным многогранным эхом посыпались звуки звонких ударов, пошлые мужские стоны и надрывные мольбы о помощи, отражавшиеся от безмолвных равнодушных стен. Бесконечно долгий, пронзительный, полный нечеловеческой боли визг облетел жутким шлейфом весь первый этаж Малфой-Мэнора. Нарцисса Малфой вцепилась в холодные мраморные перила, сдерживая слезы. Комментарий к Chapter
XXV
Эмоционально глава очень тяжелая, поэтому очень важна ваша поддержка!
====== Chapter XXVI ======
Промозглая склизкость давящих стен камеры проникала в остывшую кровь обжигающе-холодной проволокой, касаясь окаменелого сердца ледяными иглами. В вязкой непроглядной мгле зловеще завывал пронизывающий до костей ветер, а от бездонной пустоты перед глазами плыли черные круги. В опустошенном мозгу режущими болезненными вспышками впивались в плоть самые страшные и унизительные часы жизни Флоренс Уайлд.
Перед бессмысленным взглядом мелькала звериная ухмылка Нотта, на грязной коже горели адским пламенем места прикосновений его длинных, заляпанных свежей вонючей кровью пальцев, изодранная и пропитанная землистой гнилью одежда совершенно не закрывала обнаженное бледное тело, опороченное несмываемым позором, который прилип к коже омерзительным чувством липкой слизи. Эти черные безмолвные своды хранили болезненные хрипы и мучительные вопли, саднящие горло, застилающие сознание безжалостные удары, от которых лицо превратилось в кровавое месиво, и безумный хохот одержимого насильника, вдалбливающегося в нее с животным наслаждением. Горькая пыль и жгучий воздух помнили, как содрогалось в судорогах дикой боли истерзанное тело, как из тонкого рта выливалась булькающая бурая пена, как тонкие безвольные пальцы впивались в холодный влажный камень, раздирая ногти до мяса. Эта душная камера пыток впитала в себя удовлетворенное хмыканье, шелест надеваемой грязной, пропитанной потом мантии и оглушительное хлопанье тяжелой черной двери. Тусклый проблеск факелов в темноте и вновь непроглядная мгла. Странно. Когда боль схлынула, осталось лишь тянущее ощущение в животе и кипящая в жилах кровь. Даже слез не было. Просто хотелось найти в этой комнате самого жуткого кошмара прочную веревку и старый ржавый крюк. И оборвать весь этот ад. Девушка, чувствуя, как по руке медленно ползет жирный громадный паук с мохнатыми суставчатыми лапами, даже не пошевелилась. Голову словно окутал мутный туман. Только в висках пульсировала мольба о том, чтобы паук этот оказался смертельно ядовитым. В глазах обжигающе запекло. Пару минут назад гулкий звон школьного колокола торжественно оповестил студентов об окончании последнего урока перед обедом. В стенах школы, залитой ласковым лимонным солнцем, слышались веселые оживленные голоса и взрывы звонкого хохота. Из Северной башни, шутливо переговариваясь, спускалась кучка когтевранцев, явно не впечатленных эффектным уроком профессора Трелони, которая впечатляюще закатывала глаза и загробным голосом предсказала страшную гибель Терри Бута. Тот, весьма огорченный таким обстоятельством, бодро шествовал рядом с Флоренс Уайлд и активно размахивал несуразно длинными руками.
— Мне этот отвратительный чай будет в кошмарах сниться! Я чуть не блеванул прямо на ее шикарную прическу с этими веревочками! Вот скажи, Уайлд, как ты вытерпела эту гадость? — Терри оживленно устремил блестящие черные глаза на едва заметно ухмыляющуюся однокурсницу.
— Я вылила эту жижу на локоны Корнера, которые он сегодня укладывал полчаса фирменным гелем Снейпа, — хладнокровно ответила Уайлд, а Бут расхохотался, глядя, как мимо них промчался мокрый, взъерошенный Майкл, злобно взглянувший на Флоренс.