К когтевранцам подлетел раскрасневшийся Финниган с перекошенной сумкой на плече, с россыпью светло-коричневых веснушек на загорелой коже и ершистыми жесткими волосами, подпаленными из-за вечных экспериментов. На черной мантии красовались прилипшие куски грязи и желтых листьев, красно-золотой галстук был залихватски ослаблен, а кончик перекинут через плечо. Флоренс снова усмехнулась, щурясь от ярких солнечных лучей.
— Привет, народ! Уайлд, у меня для тебя такие новости! — светлые глаза Симуса сверкали не то смешливыми, не то виноватым искорками. — Только чур сразу не бить! Я слышал, раньше гонцов с плохими вестями… ну, того… — гриффиндорец очень красочно хрустнул шеей.
— Привет, Финниган, — студентка саркастично вздернула темную бровь. — Выкладывай, вижу же, что обделаешься, если не расскажешь!
Симус насупился, но желание поскорее поделиться потрясающими известиями перевесило.
— Тут такое произошло!.. В общем, Поттер летал на этой зверюге, ну мы и смотрели, но боялись на своих кататься… — Финниган, сбивчиво тараторящий, стушевался под строгим взглядом однокурсницы. — Понял, понял, ближе к сути… Так вот, он прилетел, стал с Хагридом трепаться, а твой дружок ка-а-ак попрется к этой лошаре, так она его к-а-ак ХРЯСЬ! Столько крови, девчонки визжат, у Долгопупуса чуть не обморок…
— Подожди, подожди, Финниган! — в прохладном голосе Уайлд появились металлические нотки. — Что с Малфоем? Причем здесь Поттер и лошара? Что за зверюга?
— Ну, этот… как его… гиппогриф, во! — Симус боязливо съежился, когда однокурсница холодно сузила глаза. — Малфой к нему поперся без тормозов, ну этот Хагридов питомец его и…
Девочка, не дослушав, так сверкнула глазами, что и у Финнигана, и у Бута сердце ушло куда-то в задницу.
— Где это чучело? — Уайлд шипела почище гадюки.
— У Хагрида, на привязи, — непонимающе пожал плечами гриффиндорец. — Где ж ему еще быть?..
— Я про Малфоя, недоумок!
— А-а-а… Так у Помфри он. Стонет, как кисейная барышня…
Симус не успел договорить. Живой разъяренный вихрь, взметнув полами легкой школьной мантии, помчался в сторону Больничного крыла, при этом угрожающе раздувая ноздри. Мальчики пугливо переглянулись — такое быстрое исчезновение Флоренс Уайлд не сулило ничего хорошего ни Малфою, ни гиппогрифу Клювокрылу, ни Хагриду, ни всему Хогвартсу… Флоренс, лелея в душе надежды на то, что у мадам Помфри есть какие-нибудь опасные для жизни засранца Малфоя предметы, и на то, что этот же засранец пока не собирается помирать, откинув свои аристократичные копыта, аккуратно проскользнула в Больничное крыло. Светлое стерильное помещение было залито теплым светом, витражные окна были распахнуты, отбрасывая на белоснежный кафельный пол радужные блики, а в мягком воздухе витали запахи лекарств и лечебных трав. У койки возле окна, окутанной золотистой солнечной дымкой, хлопотливо суетилась мадам Помфри — милейшая сухонькая женщина с обаятельными ямочками, с медицинским чепчиком на седых кудряшках и в безукоризненно белом фартуке с бесчисленным множеством карманов поверх темно-бордовой мантии. Целительница являлась женщиной, сочетающей в себе абсолютное очарование и добродушную ворчливость. Она неустанно отпаивала болящих учеников лекарственными отварами собственного приготовления, с напускной строгостью шугала излишне шумных и хохотливых посетителей и обладала удивительной способностью в самом здоровом в мире человеке найти сотню болячек. Сейчас же она, как хлопотливая пчелка, кружилась над стонущим и охающим Малфоем, бурча что-то под нос и ловко перебинтовывая его правую руку.
— Ну же, мистер Малфой! Прекратите этот скулеж! Не умрете, я сейчас вас хорошенько подлатаю… О, дорогая! — целительница расплылась в радушной улыбке, заметив свою частую посетительницу. — Вы очень вовремя! Я должна приготовить мистеру Малфою лечебную мазь, а вы как раз составите компанию вашему другу!
— Разумеется, мадам Помфри, — Флоренс тепло улыбнулась, но в ее карамельно-ореховых глазах вспыхнули такие искры, что Драко на койке едва ли не поседел от ужаса, вжавшись в подушку. — Не беспокойтесь, я побуду с мистером Малфоем.
Поппи Помфри радостно закивала головой, и ее кудряшки весело закачались. Пожилая женщина очень любила эту девочку, которая проявляла искренний интерес к зельям и колдомедицине, зачастую заглядывая к целительнице на чашку ромашкового чая и познавательный душевный разговор в крошечном кабинете мадам Помфри. Медсестра, задумчиво хмуря седые брови и держа в сухих теплых пальцах пустой флакончик, исчезла за дверью своей личной лаборатории. Флоренс проводила ее внимательным взглядом и, как только раздался щелчок задвижки, медленно развернулась к Малфою, побелевшему, как мел.
— Бить будешь? — сипло спросил он, натягивая на острый подбородок душистое одеяло и пугливо впиваясь взглядом в бесстрастное лицо подруги.
Флоренс скрестила руки на груди и продолжила стоять на месте, чувствуя, как по щеке щекотливо ползет ласковый лучик солнца.
— Башка болит?
— Что?!
— Что?
Драко недоверчиво смотрел на невозмутимую Флоренс.
— Ну, болит…
— Тогда бить буду позже. Не хочу выдолбить из тебя остатки серых клеточек твоего мозга, — когтевранка облокотилась о металлические прутья кровати, пронизывающе глядя на Малфоя.
Тот облегченно выдохнул, отпуская скомканное одеяло и выпрямляя затекшую шею. Но, понимая, что прощен не до конца, тяжело и жалобно вздохнул, искоса погладывая на подругу. Та закатила глаза, переплетая длинные тонкие пальцы и поджимая губы, попытавшись скрыть улыбку.
— Прекращай вздыхать, я все равно злюсь.
Драко, уловив тонкую смешливость в ее потеплевшем тоне, сложил губы в легкую полуулыбку и явно воспрял духом.
— Садись, что стоишь? — слизеринец похлопал бледной ладонью с красивыми музыкальными пальцами по белой хрустящей простыне.
Флоренс бросила на него упрямый и чуть насмешливый взгляд, отлепляясь от прохладного металла, и осторожно присела у Малфоя в ногах. Матрас просел под тяжестью хрупкого тела, широкие рукава мантии разметались по постели, а ее приятный уютный запах смешался с шлейфом солнечного света и теплыми ароматами осенней природы. На высоких, еще плохо заметных скулах появился бархатистый свежий румянец, оттенивший молочную бледность чистой кожи, чуткость выразительных сияющих глаз и блеск кофейно-каштановых волос, убранных в низкий хвост. Драко невольно залюбовался, наблюдая, как лицо Флоренс приобрело ту приятную, почти женскую мягкость, которая проявлялась лишь когда они разговаривали о чем-то серьезном.
— Вот скажи мне, дебил, зачем ты полез к этой зверюге? — в прохладном голосе явственно различался укор, волнение и еще что-то непонятное, но очень хорошее.
— Но Поттер…
— Вот дался тебе этот Поттер! — с досадой перебила Драко Флоренс. — Что ты к нему прицепился? Он у тебя что-то отобрал? Что он такого натворил, что ты от него не отлипаешь?
Малфой покрылся красноватыми пятнами, и в серых глазах мелькнуло возмущение.
— Я не подумал, что этот… гиппогриф, — слизеринец скривился, словно проглотил горькое лекарство, — На меня бросится.
— Не подумал он! — передразнила Драко девочка, скрещивая тонкие руки на груди и сурово глядя прямо в скрытые пеленой раскаяния, но с озорными огоньками, глаза. — Куда уплыл твой мозг? В твою аристократическую задницу? Или в другое интимное место?
Поначалу Драко приоткрыл рот, чтобы пробурчать что-то невнятное, но потом захлопнул его, и по тонким бледным губам пробежалась ехидная ухмылочка. В глазах заплясали лукавые бесенята и он подался вперед всем корпусом, впиваясь едким, пронизывающим до костей взглядом прямо в тонкое лицо напротив.
— Тебя так интересуют мои интимные места, Уайлд?
От его вкрадчиво-смешливого тона Флоренс мгновенно залилась смущенным румянцем и сердито отмахнулась, нахмурив красивые брови под хихиканье Драко, уже забывшего про больную руку.
— Пошел ты, Малфой!..
— Куда? В мое интимное место? — продолжал веселиться слизеринец, почти снисходительно поглядывая на рассерженную донельзя подругу, которая резко поднялась с постели, отчего матрас отпружинил и Драко чуть подпрыгнул.
— Нет, к «Костеросту», безумно вкусным настойкам мадам Помфри и к Паркинсон! — Флоренс злобно осмотрела Малфоя, который сразу же прекратил хихикать и вновь состроил жалобную мордочку.
— Только не к Паркинсон!
— В таком случае, сейчас же ее позову! — злорадно прищурила глаза Уайлд. — Она, наверное, там залила крокодильими слезами всю вашу гостиную, страдая по тебе!
— Ну, не обижайся! Я просто пошутил! Больше не буду, честно! — Драко сделал попытку слезть с постели, но чуть не навернулся прямо носом об холодный кафельный пол.
— Придурок! — обругала его подруга, мгновенно подлетев и удержав за широкие, но еще щуплые плечи. — Идиот, куда тебя несет?! Еще твой благородный профиль придется восстанавливать!..
Она присела на край постели, хмуро сдвинув брови и расправляя край накрахмаленного пододеяльника, от которого слабо пахло сосновой хвоей, лекарствами и яблоками. Драко, блаженно сощурив глаза от прыгающих солнечных зайчиков, самодовольно усмехнулся.