Плавное журчание умоляющего тонкого голоса прервал резкий хлесткий звук. Слезливый звонкий вскрик прокатился по сумрачной комнате, и девушка прижала дрожащую ладонь к щеке. Она горела. Обманчиво кажущаяся изящной, тяжелая и крупная рука Малфоя вновь покоилась на бархатной обивке подлокотника.
— Я никогда не бил девушек, — молодой человек задумчиво затянулся, а в его потемневших глазах сверкали опасные искры ярости. — До этого момента.
— Как ты посмел!.. — Астория вскочила на ноги, бесстыдно демонстрируя обнаженное тело. По щекам безостановочно текли слезы обиды.
— Убирайся, — хладнокровно ответил Малфой, выпуская изо рта витиеватые кольца дыма.
До чуткого слуха донесся шелест атласной ткани, шум резких шагов и оглушительный хлопок двери. И сознание окутала приятная ватная тишина, из груди Малфоя вырвался расслабленный хриплый вздох, на жилистой шее бешено пульсировала сонная артерия.
Одной проблемой меньше.
*** Вновь порог родного дома. Здесь всегда было темно и холодно. Высокие темные стены, увешанные портретами в дорогих посеребренных рамах, давили на виски своей мрачной молчаливостью. На полу был расстелен испанский ковер в глубоких зеленых тонах, с ручной вышивкой золотом; тонкие перила изысканной ковки искусно переходили в парадную лестницу из черного португальского мрамора семнадцатого века. На стенах мерцают свечи в массивных канделябрах гоблинской работы с вкраплениями изумрудов. Ощущался безупречный вкус семьи аристократов, буквально кожей чувствовался дух старинной благородной фамилии, витающий в прохладном воздухе огромного родового поместья, таящего жуткие тайны и окутанного кровавыми легендами.
Проходят месяцы, годы, столетия. И ничего не меняется. Только теперь стены дома были залиты кровью маглов, дрожащий воздух пронизан мучительными воплями и сумасшедшим хохотом чистокровных. В столовой больше не пахло белыми розами, которые так любила Нарцисса Малфой. Больше не слышался детский смех, не звенели птичьи трели, увял роскошный сад. Мать не сидела зимними вечерами у камина, держа в нежных объятиях маленького сына, не рассказывала таинственных и волшебных историй с добрым концом. Не приходила в комнату, пытаясь с мягкой улыбкой выведать у мальчишки про сердечные переживания. Не наблюдала за тем, каким рассеянным и феерично-счастливым стал ее пятнадцатилетний сын, когда приехал домой на пару дней в Рождество. Все оборвалось, как натянутая струна, оставив лишь болезненно звенящую тишину.
Драко тяжело сглотнул, когда за ним с глухим грохотом захлопнулись входные двери. В глубине верхнего коридора раздался быстрый стук женских каблуков, приближающийся все скорее и скорее. Молодой человек дернул уголком губ, узнав родные и такие знакомые шаги. На центральной площадке холодным светом вспыхнули изящные серебряные фонари, осветившие высокий женский силуэт. Полупрозрачные зеленоватые отсветы коснулись белоснежных длинных пальцев, скользящих по холодному металлу перил, отразились сверкающими искрами в великолепных камнях в перстнях, оттенили настороженное и измученное лицо редкой красоты. Драко скользнул потеплевшим усталым взглядом по точеному силуэту, который четкой тенью выделялся на фоне лестницы. Женщина стремительно соскочила с последней ступени и протянула свои дрожащие прекрасные руки к сыну, мгновенно сорвавшемуся с места навстречу хозяйке дома.
— Драко, мой хороший, мой родной… — миссис Малфой, вцепившись пальцами в припорошенное снегом пальто юноши, покрывала теплыми поцелуями щеки сына и уже не сдерживала слезы, катящиеся из ярких, льдисто-голубых глаз.
Малфой смежил веки, крепко обнимая тонкую спину матери и ощущая кожей прикосновения прохладных, удивительно мягких и гладких волос, ниспадающих на согбенные плечи.
— Мам, только не плачь!.. — Драко неловко отстранился, заглядывая в лицо Нарциссы, влажное от слез, аристократичное, нежное и дорогое, но с несмываемой печатью боли и гнетущей тоски. Бледная, точь-в-точь, как у него, кожа посерела, натянулась на острых скулах и выцвела; щеки впали, от носа к подбородку пролегли горькие складки. Около тонких, покрытых сухими корками губ образовались сухие ломкие морщины, а глубокие тени под потухшими глазами были голубовато-зелеными и выглядели ужасно.
— Хорошо, милый, не буду, — женщина выдавила слабую улыбку и ласково прикоснулась к запястью сына. — Идем, ужин готов.
Драко осторожно приобнял мать за спину, ощущая чуткими пальцами теплый бархат платья, струящегося по стройной фигуре. Нарцисса с усталой улыбкой взглянула на него и стала медленно подниматься по лестнице. Пронзительный вопль прорезал тишину, отражаясь от стен дребезжащим жутким эхом. И острый, истошный визг с надрывом донесся из глубин подземелья, сотрясая глухой камень сводов. Жуткий хохот безумной тетки, дикий грохот и вновь душераздирающий крик, тянущийся с такой болезненностью, словно от тела медленно отрывают кусок кровавой плоти. Отчаяние разлилось в воздухе ядовитым туманом, когда истерическое хихиканье Беллатрисы Лестрейндж пролетело по всем закоулкам особняка зловещим гулким эхом. Нарцисса замерла и похолодела, вцепившись тонкими пальцами в ледяной металл до такой степени, что на костяшках вздулись вены. Холодный голубой взгляд застекленел, а выразительная линия рта дрогнула. Внутри у Драко все содрогнулось от ужаса. В ушах зашумело, словно весь Мэнор затопило водой, а перед глазами поплыли черные круги. Он никогда не слышал таких отчаянных, душераздирающих криков, казалось, исходящих из недр земли.
— Мам, — язык не слушался, а в горле встал обжигающе сухой ком, — Что это?
Нарцисса сжалась, с неприятным скрежетом стиснула зубы и закусила изнутри щеки. Женщина поперхнулась воздухом, когда до ушей донесся высокий омерзительный хохот Беллатрисы.
— Она… У нас давно, — миссис Малфой бездумно смотрела в одну точку на мраморных ступенях, ее хрипловатый голос был глухим, словно исходил из могилы. — Еще с ноября.
Драко прикрыл глаза, чувствуя, как голову прострелила резкая вспышка пронзительной боли. В сердце что-то дрогнуло.
— Кто она?
Нарцисса обернулась через плечо, устремляя испуганный, потерянный взгляд на холодное лицо сына, жесткое и острое. Ее аквамариново-голубые глаза были полны странной мольбы, а бледные губы неестественно дернулись, словно в немом крике.
— Грязнокровка. Ее привели Пиритс и Струпьяр, — в голосе женщины появились незнакомые стальные ноты.
Юноша медленно кивнул, почувствовав, как в груди начинает жечь странное чувство. То ли сострадание, то ли сожаление… Он не знал.
— О-о-о, мой дорогой племянник! — пронзительно-насмешливый, с оттенком безумия голос Беллатрисы Лестрейндж разбил тишину Мэнора, вызывая дрожащие раскаты эха.
Драко повернулся. Тетка выглядела еще более чокнутой и жуткой, нежели обычно. И так всегда грязные черные лохмотья сейчас были заляпаны подвальной слизью, белесыми сгустками слюны, вонючим гноем и темной горячей кровью. Густые нечесаные патлы свалялись, из них торчали обломки ногтей и какие-то слипшиеся осколки. Беллатриса вздернула верхнюю губу, обнажая ряд гниющих зубов, покрытых мерзким налетом, и издала леденящий кровь смешок. Черные глаза горели дьявольским огнем, их засасывающая пустота вызывала неконтролируемую дрожь по всему телу, пронизывающая тяжесть темноты пригвождала к месту. Беллатриса Лестрейндж была чудовищем.
— Мадам Лестрейндж, — Драко, сохраняя непроницаемое выражение лица, сухо кивнул.
Тетка отвратно хихикнула.
— К чему этот официоз, дорогой? Мы все-таки семья… — она медленно приблизилась к племяннику и мертвенно бледной сестре, которая смотрела куда-то в сторону. — У меня для тебя сюрприз!
Молодой человек скривил тонкие губы в подобии усмешки, но в серых глазах вспыхнула настороженность.
— Как мило с твоей стороны, тетя Белла, — Пожирательница одобрительно хохотнула, впилась костлявой, покрытой свежей кровью рукой в плечо Драко, сомкнув острые грязные ногти на рукаве пальто.
— Конечно, сюрприз не новый, но тебе понравится! — Нарцисса при этих словах побледнела еще сильнее, ее плотно сомкнутые губы дрогнули, но так и не раскрылись. — Я и наши с тобой соратники проверяли: это крепкий орешек, дорогой, — Беллатриса радостно оскалилась.
— Так, значит, то, что я слышал четверть часа назад, было твоей проверкой, тетушка? — Драко изящно вскинул брови, в бесстрастном голосе мелькнула насмешка. Женщина хмыкнула.
— И далеко не первой, милый! — черные глаза кровожадно сверкнули. — У нас выдавались очень приятные встречи, в ходе которых выяснилось, что у твоего сюрприза довольно звонкий голосок. Наверное, ты и сам заметил…
Драко усмехнулся, вскинув подбородок, и уловил в лице тетки что-то вроде одобрения.
— Конечно, спасибо, но у меня хватает игрушек, — Пожирательница с наигранным возмущением вскрикнула, но через мгновение расплылась в удовлетворенной улыбке.
— А ты не дурак, Драко. Не собираешься подбирать за товарищами пользованный мусор… — Беллатриса задумчиво накрутила на худой грязный палец черный спутанный локон. — Жаль, ты не был первым. Нотт говорил, что мразь на удивление хороша. Даже для первого раза…
Юноша дернулся. На скулах заиграли желваки, а в глазах потемнело от гнева.