Мы смогли раздобыть паспорт этой шавки. Не знаю, чего вам так хотелось узнать, но данные такие:
Флоренс Элизабет Уайлд
25.05.81
Часть о родителях утеряна при пожаре. Надо сказать, что мадам Лестрейндж здорово украшает вашу грязнокровку, испозьзуя в качестве подопытной крысы.
Пиритс.
P.S. Надеюсь, что награда окупит все наши труды.»
Пергамент выпал из ослабевших пальцев, мягко приземлившись на пушистый темный ковер. В груди мгновенно разрослось такое громадное, густое и давящее чувство, что молодой человек едва сдержался, чтобы не рухнуть на пол. Перед глазами поплыли черные круги, а в мозг, словно раскаленный металл, впивалось безумное осознание прочитанного. В висках дикой болью пульсировало незнакомое до этого времени чувство растерянного отчаяния, смешанного с чем-то сумасшедше-пронзительным. Левое предплечье прожгла невыносимая боль, словно в бледную кожу под пиджаком вонзились тысячи раскаленных кинжалов. Драко, стиснув зубы, вздернул голову, и к потному лбу прилипли взъерошенные платиновые пряди. Резким движением он задрал рукав, полубезумным взглядом впиваясь в метку, налившуюся густо-черным и пульсирующую обжигающей болью. Ужасная змея словно извивалась, высовывала раздвоенный язык и обнажала тонкие клыки, с которых капал смертельный яд.
Его вызывают. И не он. Скорее всего, тетка Белла.
Огненные языки вспыхнули ядовито-зеленым цветом, облизывая черный кашемировый пиджак, брюки и нервно дрожащие руки. Сверкнули ледяной сталью глаза, побледнели тонкие губы, и Драко Малфой исчез под мучительно тихое «Малфой-Мэнор!». Затрещали поленья, и мерцающие искры зловеще осветили брошенное письмо. ***
— Драко!
К юноше, отряхивающему с одежды пепел, мгновенно подлетела смертельно бледная Нарцисса. Ее тонкие руки быстро обхватили широкие плечи сына, а усталые темно-голубые глаза, очерченные черными ресницами, излучали сияние материнской любви. Некогда холеные, белокурые локоны сейчас были собраны в растрепанную высокую прическу, оттеняющую аристократичные черты изящного лица. Миссис Малфой выглядела изнуренной и измученной, но ее бесцветные губы на несколько секунд растянулись в слабой улыбке.
— Хватит этих нежностей! — презрительный голос Беллатрисы Лестрейндж заставил Нарциссу побледнеть еще сильнее и оторваться от сына. В ее глубоком болезненном взгляде читалось что-то странное, какая-то роковая недосказанность. — Потом наобнимаешься со своим ненаглядным сыночком. Он здесь для дела, Нарцисса.
Драко обернулся и сдержал сдавленный выдох. В темноте мраморной гостиной жутко выделялся силуэт Беллатрисы — высокий, худой, с грязной копной нечесаных волос, кишащих вшами. На ее рельефном, когда-то пламенно красивом лице растянулся звериный оскал, обнажающий гнилые вонючие зубы. В длинных когтистых пальцах Лестрейндж сжимала волшебную палочку, из которой сыпались кроваво-алые искры. У ее ног валялись трое связанных, избитых, покрытых салом, грязью и запекшейся кровью пленников. В глаза Драко бросилась пышная каштановая грива, огненно-рыжие патлы и упрямый, искрящийся зеленым взгляд. Молодой человек равнодушно взирал на знаменитое Золотое Трио, поверженное и истерзанное.
— Драко, милый, иди-ка сюда! — сладко пропела Беллатриса, с кровожадной ухмылкой маня Драко грязным пальцем.
Юноша на негнущихся ногах, вырвавшись из объятий матери, подошел к тетке. Грейнджер впилась в него пронзительным карим взглядом, полным влажного блеска. Уизел отводил глаза, искусанные губы были сжаты в тонкую жесткую линию. Лестрейндж встряхнула Поттера, и его раздутое, искореженное лицо передернулось от отвращения. Драко, не выпуская наружу ни одну эмоцию, с холодной бесстрастностью рассматривал одутловатые руки, перетянутые грубыми веревками, заплывшие глаза и разбитый в кровь нос. Беллатриса высунула покрытый сероватой слизью язык, в ее черных безумных глазах горел фанатичный огонь. В груди Драко шевельнулось что-то, подозрительно похожее на сострадание. Сострадание к врагу. Какая ирония. Малфой с первого дня в Хогвартсе мечтал о сокрушении очкастого героя, отказавшего ему в дружбе. Потом Драко немного успокоился, отпуская колкости и ехидные комментарии не из злобы, а для неукоснительного соблюдения старой традиции. Но потом Поттер начал увиваться за Уайлд. И то, что впоследствии он стал для нее чем-то большим, Малфой простить ему не смог. Не ей, которая позволила Поттеру перейти грань, а именно святому Потти. Драко просто не мог испытывать к Уайлд что-то, кроме пламенной привязанности, искренней дружбы и самого чистого, искреннего чувства, о котором так высокопарно и пафосно пишут лирики со всего мира. Он не мог испытывать злобу, ненависть, презрение, гнев. Только благоговение. Драко, злорадно сверкнув глазами, уже открыл рот. Он совершенно забыл про Темного Лорда, про тетку, про несчастную мать и, судя по письму, едва живую Флоренс Уайлд. Свершится правосудие, восторжествует справедливость. Но перед глазами встало строгое лицо. Как в школе: убранные волосы, сосредоточенный вид, сжатые губы и прямой взгляд. И эти глаза прожигали его, Малфоя, с немым разочарованием и печальным укором. Она словно напоминала о милосердии, о том, чего Драко так не хватало. В ушах зазвенел прохладный голос, эхом отдающий в голову и распространяющийся по телу, как Амортенция.
— Я не знаю. По-моему, это не Поттер, — Драко поставил щит, уберегая сознание от прожигающих глаз тетки. — Вряд ли. Не знаю…
Малфой, стушевавшись, отступил на несколько шагов. Беллатриса Лестрейндж раздраженно фыркнула, смахивая локон с бледной щеки.
— Приведите грязнокровку. Она-то не будет морочить нам голову…
Хвост сжался в комочек и под тяжелым взглядом мадам Лестрейндж поклонился так низко, что едва не коснулся острым носом мраморного пола. Его семенящая поступь разлетелась дребезжащим эхом по всей зале, и толстенькая фигурка Питера Петтигрю растворилась во мраке подземелья. Воцарилась тишина. Драко словил на себе мимолетный взгляд Грейнджер, пропитанный искренним недоумением. Молодой человек закусил щеку и воззрился на жирную грязь на бархатных портьерах. Беллатриса нервно постукивала острым каблуком, сгорая от нетерпения. Нарцисса отошла к мужу, который все это время безмолвной тенью маячил в углу гостиной. Уизел тяжело дышал, словно разъяренный бык. Тетка скучающе пнула его в бок, и он издал булькающий хрип, согнувшись пополам. Грейнджер сдавленно вскрикнула, но ослепительно-синий луч из палочки Беллатрисы вернул звенящую тишину. Драко, сощурившись, всматривался в силуэт пыхтящего Хвоста и чей-то еще — невысокий, окровавленный, напоминающий живой скелет. Темные волосы паклями свисали на изможденное лицо, а рваные, вонючие тряпки, прикрывающие обнаженное тело, трепыхались на выпирающих костях. Молодой человек содрогнулся от ужаса, а Беллатриса торжествующе хохотнула.