Я неуверенно киваю ему, крепче вцепляясь в перила.
Он исчезает позади меня, и я с трудом втягиваю воздух в легкие.
Моя паническая атака началась так быстро, что едва успела осознать происходящее, пока не оказалась запертой в туалетной комнате и забившейся в угол. Прихвостень Матео, барабанящий в дверь, не помог делу, только заставил мой охваченный тревогой разум подумать, что Константин действительно пришел за мной. Дыхание снова начинает учащаться, когда я думаю об этом, но затем слышу, как Матео цокает позади меня.
— Не думай, дорогая. Просто позволь себе чувствовать. Сосредоточься только на этом, — командует он, когда его руки собственнически сжимают мои бедра.
Я медленно киваю и облизываю губы, заставляя себя делать то, что он сказал мне.
Сосредоточься на чувствах.
— Закрой глаза, — говорит он, и я так и делаю.
Его руки медленно перемещаются с моих бедер вниз к коленям.
А затем я чувствую, как он обхватывает руками мои дрожащие бедра. Его пальцы забираются под подол платья, медленно приподнимая его, пока я полностью не обнажаюсь перед ним. Я ахаю, когда Матео сжимает мои стринги между пальцами. Он туго натягивает материал, и мои руки сжимают металлические перила, когда грубая ткань задевает клитор. Я содрогаюсь от этого чувства, ноги дрожат в нервном ожидании. Знаю, что должна сказать ему остановиться, но по какой-то причине не могу. Мой рот открывается, но я не могу произнести ни слова.
Матео маневрирует тканью, позволяя ей нежно тереть между складочками, дразня мой ноющий маленький бугорок, пока это не сводит меня с ума от желания. У меня болят руки, когда я крепче вцепляюсь в перила, отчаянно пытаясь не закричать.
— Я чувствую запах твоего возбуждения, Ария, — хрипит Матео.
Волна жара приливает к моему сердцу, и мне приходится прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не застонать. О боже, это неправильно. Так неправильно. И я чувствую, что меня разрывает надвое. Рациональная часть мозга говорит мне, что я не должна этого делать. Но есть и другая часть меня, которая хочет, чтобы он продолжал, довел до конца и никогда не оглядывался назад.
— Ты хочешь большего, моя маленькая пленница? — Спрашивает он глубоким и хриплым голосом.
Мне хочется закричать "да", но я сдерживаюсь и молчу. Если не отвечу ему, я могу притвориться, что не являюсь добровольным участником, что я на самом деле не хочу этого… даже если мое тело молча умоляет об этом. Матео отпускает мои стринги, и я чуть не плачу от разочарования. Но затем я чувствую, как он хватает за резинку и стягивает стринги с моих ног, пока они не падают на пол вокруг лодыжек, порыв холодного воздуха касается обнаженной кожи.
Он поднимает мои ноги, по одной за раз, пока я не выхожу из трусиков. И тут слышу глубокий гул одобрения.
— Черт, ты такая мокрая для меня. Такая хорошая девочка, — хвалит он.
И, о боже, почему эти слова, слетающие с его грязного рта, так сильно заводят меня?
Он проводит кончиком пальца от моего клитора до задницы, и мне требуется вся сила, чтобы оставаться спокойной. Не хочу, чтобы он знал, как сильно я этого хочу. Я даже знать этого не хочу. Качаю головой, пытаясь убедить себя сказать ему остановиться, не позволить этому случиться. Но по какой-то причине я хочу, чтобы это произошло. Хочу, чтобы он прикоснулся ко мне. Хочу, чтобы он заставил меня кончить.
Матео делает шаг назад, и на мгновение я думаю, что он закончил со мной. Возможно, это и был его план с самого начала — подразнить меня, чтобы отвлечь от приступа паники. Но когда я открываю глаза и оглядываюсь через плечо, вижу Матео, опускающегося на колени позади меня. И я понимаю, что он со мной еще не закончил. Он только начал.
Видя его на коленях, я испытываю нечто особенное. Уверена, что Матео поставил на колени многих мужчин на войне, но никто никогда не ставил его на колени.
А я только что это сделала.
И сама мысль об этом заставляет меня чувствовать себя могущественной.
Его пальцы нежно раздвигают мои складочки, прежде чем его язык касается клитора. От самого первого облизывания мои колени угрожают подогнуться. О боже, это так приятно. Почему это так приятно?
Я даже не успеваю подумать об этом, как Матео прижимается лицом к моему центру и начинает пировать мной, его язык ненасытными движениями ласкает мой клитор, заставляя меня вскрикивать. Мой клитор пульсирует под его языком, в то время как я отчаянно цепляюсь за металлические перила.
— Тебе хорошо, Ария? — Спрашивает он меня гортанным шепотом.
Я снова отказываюсь отвечать. Вместо этого громко стону, мои глаза закатываются, когда его язык кружит вокруг моего пульсирующего клитора.
Внезапный шлепок по моей киске возвращает меня к реальности.
— Мне нужны твои слова, Ария, — требует он. — Скажи мне остановиться, и я это сделаю. У тебя здесь вся власть.
В моих руках вся власть? Я никогда в жизни не чувствовала себя более беспомощной. Но потом понимаю, что могу сказать ему остановиться, и все это закончится. Я открываю рот, чтобы сказать это, но слова не выходят. Вместо этого с моих губ срывается разочарованный всхлип. Я не хочу, чтобы мне было хорошо. Не хочу, чтобы он доставлял мне удовольствие. И все же я не говорю ему остановиться. Не могу.
Существует тонкая грань между желанием сохранить достоинство и продолжать получать все удовольствие, которое он мне доставляет. Постепенно я чувствую, что перехожу грань, пока не начинаю умолять его о большем.
— Не… не останавливайся, — бесстыдно умоляю я.
Он одобрительно хмыкает, и я чувствую вибрацию на своей плоти. А затем его язык атакует клитор, в то время как толстый палец дразнит мой вход, заставляя каждый нерв в моем теле пробудиться от его умелых ласк.
— Если бы кто-нибудь поднял глаза прямо сейчас, то увидел бы твою мокрую пизду, — выдыхает он мне в бедро.
Моя голова падает вперед, и у меня внезапно перехватывает дыхание, когда я смотрю вниз на толпу под нами. Любой может взглянуть сюда и увидеть нас, увидеть, что Матео делает со мной. Этого должно быть достаточно, чтобы я отключилась и сказала ему прекратить все это. Но почему-то кажется, что это производит противоположный эффект? Почему это меня заводит?
Прежде чем я успеваю усомниться в этом… или в своем здравомыслии, Матео стонет: — Черт, я пристрастился к твоему сладкому нектару, дорогая.
Он погружает палец в мой вход, проверяя меня, дразня меня.
— Скажи мне, Ария. Ты когда-нибудь делала это? Кто-нибудь пробовал тебя раньше?
Я знаю, что должна солгать. Я знаю, что должна сказать ему, что это происходило по крайней мере один или несколько раз. Но по какой-то причине в конечном итоге я говорю ему правду.
— Нет, — признаю я.
Его язык скользит по моему клитору, низкое, собственническое рычание срывается с губ и вибрирует у моего центра, когда он лижет, заставляя меня громко стонать. Я больше не забочусь о том, чтобы скрывать от него свое удовольствие. Я зашла слишком далеко.
— Я собираюсь неделями ощущать твой вкус на своем языке, — признается он.
Я вздрагиваю от его грязных слов и стону в отчаянии. Чувствую, как ожидающий меня оргазм скручивается где-то внизу живота, но я боюсь перейти грань. Я боюсь за то, что это значит для меня, для него, для нас.
Мои ноги начинают неудержимо дрожать, когда я подхожу к пропасти. Туманная волна похоти разливается по моим венам, его язык скользит взад-вперед по моему клитору.
— Пожалуйста! — Я умоляю, даже не зная, о чем на самом деле прошу.
— Кончай со мной, Ария, — требует Матео, прежде чем прижимается ртом к моему обнаженному лону и терзает клитор ритмичными движениями.
Я выкрикиваю имя моего похитителя, когда оргазм вырывается из тела, разбивая меня вдребезги и оставляя полностью уничтоженной. Сильные руки Матео поддерживают, когда у меня подгибаются колени, и он продолжает лизать, пока я не превращаюсь в дрожащее месиво в его объятиях.