— Черт, — бормочу я себе под нос, прежде чем вытащить мобильный телефон из маленького клатча в моей дрожащей руке. — Я собираюсь позвонить Ренато на всякий случай. Он знает, что делать.
Когда я слышу, как знакомый голос отвечает на телефонный звонок, мое сердце сжимается в груди.
— Ренато, это я. — Делаю глубокий вдох, прежде чем сказать ему: — Послушай, не психуй, но мы в клубе.
Ренато уже много лет разбирается с моими проделками. Это не первый раз, когда я тайком выхожу из дома без свиты телохранителей, вопреки лучшим пожеланиям родителей, и без его ведома, не находясь дома до следующего дня.
— Черт возьми, Ария! — Он чертыхается себе под нос, прежде чем спросить требовательным тоном: — В каком клубе?
— Ликвид Лаунж.
Он целую минуту ругает меня, рассказывая, как опасно выходить из дома без его ведома, особенно сейчас, как будто не понимаю всего этого. Закатывая глаза, я прерываю его и говорю: — Мне не нужно твое дерьмо прямо сейчас, Ренато. Мне нужна твоя помощь.
Я смотрю на Селину, которая выглядит мертвенно-бледной, в глазах ужас.
— Селина думает, что только что видела здесь Константина Карбоне.
Ренато делает паузу, прежде чем сказать мне: — Тебе нужно убираться оттуда, Ария. Прямо сейчас. Ты меня слышишь? — Его тон суров. — Даже не оплачивай счет. Я позабочусь об этом позже. Просто убирайся к чертовой матери из здания.
Я не думаю, что он когда-либо был так резок со мной раньше, и это пугает меня. Понимающе киваю, хотя он меня не видит, смотрю на Селину и говорю ей: — Он сказал, что нам нужно убираться отсюда. Я напишу водителю, чтобы он приехал за нами. Он всего в нескольких кварталах отсюда. Тогда мы сможем…
Я не успеваю закончить предложение. Раздается громкий, оглушительный грохот, и музыка внезапно обрывается.
Хлоп, хлоп, хлоп, хлоп!
Селина тянет меня на пол, укрывая, когда раздается стрельба. Толпа людей, окружающих нас, впадает в панику, с криками бросается к ближайшему выходу. Действуя быстро, Селина затаскивает меня под стол, чтобы нас не затоптали насмерть в последовавшем хаосе, поскольку стрельба продолжает греметь по всему зданию.
Вокруг нас начинают падать мертвые тела, пока место не становится похожим на что-то из фильмов о войне.
— Ария! Ария!
Я слышу безумные крики Ренато из динамика моего телефона, который лежит на полу у наших ног.
Люди плачут, вопят и отчаянно пытаются спастись, и любого, кто движется, просто косят боевики. Я начинаю учащенно дышать, мои чувства перегружены.
— Нам нужно выбираться отсюда!
Селина согласно кивает.
— Пригнись, — инструктирует она.
Мы выбираемся из-под стола, и я едва помню, что в последнюю секунду нужно схватить телефон, держа его в руке, как спасательный круг. Возможно, потому что так оно и есть.
У меня подкашиваются ноги, но Селина тащит меня за собой к тому, что, как я надеюсь, является выходом.
— На твоем месте я бы этого не делал! — Выкрикивает кто-то.
Селина внезапно останавливается как вкопанная, будто голос имеет над ней непредвиденную власть. Ее глаза полны боли и сожаления, когда она кричит мне: — Уходи! Убирайся отсюда!
Слезы наполняют глаза, когда понимаю, что она жертвует собой ради моей безопасности. Я отчаянно тяну ее за руку, надеясь, что она передумает.
— Я не оставлю тебя!
Я плачу, мое зрение затуманивается.
— Убирайся, пока не стало слишком поздно! — Шипит она, подталкивая к выходу и подальше от себя.
Я вижу скрытое сообщение в ее глазах.
Она хочет, чтобы я пошла за помощью, потому что, если нас обоих схватят, у нас не останется надежды.
Всхлипывая, слегка киваю ей, прежде чем повернуться и выбежать за дверь в конце коридора. Я засовываю телефон за пазуху своего золотого мини-платья с блестками, надеясь, что Ренато все еще на линии и придет нас спасать. Снаружи собралось несколько человек, все они оборачиваются, чтобы посмотреть на меня, опасаясь, что это один из бандитов, вышедших, чтобы закончить работу.
Я двигаюсь к толпе, надеясь смешаться и спрятаться, пока кто-нибудь не придет за нами, но успеваю сделать два шага, как меня внезапно поднимают в воздух. Я в крепких объятиях большого, дородного мужчины, от которого пахнет потом и жиром.
Кричу во всю глотку, умоляя кого-нибудь помочь мне, но люди, которые раньше выглядели так, будто были готовы помочь, внезапно рассеиваются по ветру, опасаясь за собственную безопасность.
Я сопротивляюсь, брыкаюсь и кричу, но мужчине удается вернуть меня в клуб. Он заставляет меня встать рядом с Селиной, которая противостоит самому дьяволу — Константину Карбоне. Я никогда раньше не видела его лично, только на фотографиях, но узнала бы его злобное лицо где угодно. Он ответственен за все это. Но как, черт возьми, он нашел нас?
— Я пойду с тобой, — умоляет его Селина. — Просто отпусти ее.
Я смотрю на Селину с благоговением.
Она такая чертовски храбрая, такая жесткая.
И готова на все ради моей безопасности. Если мы выберемся из этого живыми, я понятия не имею, как вообще отплачу ей за ее самоотверженность.
Константин издает глубокий, грудной смех.
— О, ты думаешь, что теперь устанавливаешь правила, моя маленькая зверушка?
Селина заметно вздрагивает от этого прозвища, и задаюсь вопросом, сколько раз он называл ее так за десять лет их совместной жизни.
Я содрогаюсь от этой мысли.
Константин подходит к нам. Вблизи он красив, у него волосы цвета соли с перцем и темные глаза. Я бы никогда не приняла его за монстра, но внешность явно обманчива.
Он протягивает руку, чтобы коснуться лица Селины, но она морщится и делает шаг назад. Он цокает на нее, и жестокая ухмылка появляется на его губах, когда говорит: — Кажется, мой маленький питомец растеряла все манеры. Не волнуйся, я снова научу тебя хорошим манерам. Я буду выбивать из тебя гребаное неповиновение до тех пор, пока ты больше не сможешь ходить.
А затем он отводит руку назад и ударяет кулаком ее сбоку по голове.
Моя первая реакция на его жестокость — полный шок. Я никогда раньше не видела, чтобы мужчина бил женщину. И затем, слишком скоро, гнев начинает подниматься, просачиваясь сквозь каждую пору моего тела, и я кричу ему: — Оставь ее в покое!
В тот момент, когда черные глаза останавливаются на мне, я осознаю свою ошибку. Константин медленно подходит ко мне, как лев, выслеживающий свою добычу. Плавно, очень тихо, кончики его пальцев касаются моей щеки, прежде чем он обхватывает рукой мою шею и заставляет поднять подбородок.
Он пристально смотрит на меня, изучая каждую черточку моего лица.
— А ты, должно быть, Ария Витале. Боже мой, ты так похожа на свою мать, — говорит он с благоговением, и я практически вижу, какие дерьмовые мысли кружатся в его злых глазах. Если глаза — ворота к душе, то у этого человека ее нет. Они выглядят лишенными эмоций, какого-либо света, всего. Просто бесконечные темные ямы чистой тьмы.
— О, я собираюсь повеселиться с тобой, — говорит Константин. — Все веселье, которого я был лишен с ней, благодаря твоему никчемному отцу.
Я открываю рот, чтобы отчитать его, но внезапно Селина издает первобытный крик. В мгновение ока она набрасывается на Константина, ногти впиваются ему в щеку, прежде чем один из охранников оттаскивает ее назад, подальше от него.
Она борется с мужчиной, как дикое животное, и я не могу не подбадривать ее молча. Делаю шаг вперед, чтобы помочь ей, но меня немедленно оттаскивают. Я борюсь со своим собственным похитителем, пинаю его в голень и заставляю взвизгнуть от боли.
Прямо сейчас мы обе ведем борьбу всей нашей жизни. Мы не отступаем. Мы не облегчаем им задачу.
В конце концов, Селина обмякает в объятиях мужчины, выбившись из сил. Ее дыхание прерывистое и хриплое, когда она впивается взглядом в Константина. Я никогда раньше не видела ее с этой стороны. Но, учитывая, через что она прошла, я уверена, что ей пришлось адаптироваться и стать кем-то другим, кем-то жестоким и несокрушимым.