— Что случилось? Что случилось?! — Я передразниваю его, хихикая, прежде чем истерически расхохотаться.
Боже, кажется, я наконец-то схожу с ума.
Матео поворачивается к Эсмеральде и говорит ей: — Отведи всех на кухню. Мы скоро будем.
Как только остаемся одни, Матео хватает меня за руки и нежно встряхивает.
— Поговори со мной, Ария, — приказывает он.
— Как долго? — Выпаливаю я.
— Что?
— Как долго я здесь, Матео? Как долго? — Я требую ответа.
Он смотрит на часы, а затем быстро говорит: — Три месяца, одиннадцать дней, шесть часов и двадцать восемь секунд.
Я лишаюсь дара речи от его слов. Он знает все с точностью до секунды?
— Подожди…
Мой голос замолкает, поскольку все мои охваченные паникой мысли внезапно поглощает один животрепещущий вопрос.
— Откуда ты это знаешь?
Его темные глаза пронзают мои, когда он заявляет: — Я слежу за важными вещами в своей жизни. За вещами, которые имеют значение.
Требуется некоторое время, чтобы до него медленно дошли его слова. Матео не из тех людей, которые прямо говорят о своих чувствах. Постоянно приходится читать между строк, когда речь заходит о нем, но это самое точное, что он когда-либо говорил мне.
Я важна для него.
Я важна для него.
И он знает, как долго я здесь, с точностью до минуты и даже секунды.
Схватившись за перила лестницы, присаживаюсь на первую ступеньку, мне нужна минута, чтобы успокоиться. Я была на грани срыва от потрясающих новостей о том, как долго здесь нахожусь, но сейчас… сейчас я просто пытаюсь все переварить.
Матео не давит, не пытается проникнуть в мои мысли. Он просто стоит рядом, даже если я не хочу, чтобы он утешал меня.
— Интересно, моя семья думает, что я мертва, — размышляю я вслух.
Я могу представить, как моя мать убита горем, отец вне себя от ярости из-за того, что он до сих пор не смог меня найти. Брат и Ренато определенно разделили бы гнев и вину. И Селина… О, Селина, вероятно, обезумела, обвиняя себя во всем. Она не могла знать о трекере-маячке, который Константин вживил в ее тело. Если бы она знала, кому-нибудь рассказала и никогда бы не покинула наш дом.
Матео немного помолчал, прежде чем предложить: — Я могу сообщить, что ты жива и здорова, если это заставит тебя почувствовать себя лучше.
Мои глаза останавливаются на нем, выискивая какие-либо признаки обмана. Он был против того, чтобы я связывалась со своей семьей после того телефонного звонка, когда из страха разболтала брату много информации.
— Ты бы сделал это? — Спрашиваю я, мой голос чуть громче шепота.
— Для тебя — да, — отвечает он.
И снова я читаю с ним между строк. Не знаю точно, когда я стала женщиной, о которой он заботится, а не женщиной, которую купил и был вынужден заботиться. Но что более важно, не знаю, когда он стал тем человеком, с которым я хочу быть, а не тем, от кого пытаюсь убежать.
— Считай это одним из своих подарков на день рождения, — говорит он.
А затем он заходит за угол и вытаскивает красивую белую коробочку с ярко-розовым бантом.
— Вместе с этим.
Я осторожно беру коробку и открываю ее.
Там лежит слой розовой оберточной бумаги в тон, и я осторожно отодвигаю ее. Мои глаза расширяются при виде пары туфель от Лабутен на каблуках металлического золота, спрятанных внутри. Они выглядят точь-в-точь как те туфли, которые были на мне в ночь похищения. Пара, которую мама подарила мне.
Я медленно вытаскиваю одну из туфель на каблуке и изучаю ее. Она выглядит новой, но я должна знать.
— Это…?
Мой голос замолкает, когда в горле образуется комок.
— Да. Те же самые туфли. Я приказал их отреставрировать.
Слезы наполняют глаза, когда я прижимаю каблук к груди. Знаю, глупо плакать из-за пары туфель, но это подарок моей матери. Вполне возможно, это последний подарок, который когда-либо получу от нее. Я носила их, когда думала, что моя жизнь кончена. Я так много вынесла с ними на ногах, и они заставляли меня чувствовать себя сильной. Неудержимой.
Матео мог бы пойти и купить мне что-нибудь новое, бессмысленное, вроде украшения или совершенно новых туфель. Но вместо этого он пошел дальше и сделал то, что, как он знал, мне понравилось бы, то, чем я бы дорожила.
И теперь я плачу совсем по другой причине.
Матео хмурится, изучая мою реакцию.
— Надеюсь, они не облажались. Я заплатил много денег, чтобы…
Я не даю ему закончить предложение. Ставлю коробку и бросаюсь в его объятия, практически прижимаясь к нему, когда мой рот требует его в страстном поцелуе. Он обнимает меня, притягивая ближе и углубляя поцелуй. Когда он отстраняется, его глаза ищут мои.
— Они тебе нравятся?
— Я люблю их, — признаюсь в спешке. — Спасибо.
Улыбка украшает его сексуальный рот, и у меня перехватывает дыхание. Качая головой, я медленно отхожу от него и делаю глубокий вдох.
Я поднялась со своего самого низкого уровня до высокого за несколько минут, и все еще пытаюсь наверстать упущенное. Все эти новые чувства переполняют меня, но я разберусь с ними позже, когда останусь одна и у меня будет время подумать.
— А там торт? — Наконец спрашиваю я.
— Конечно, — говорит Матео. — Эсмеральда готовит лучший шоколадный торт, который ты когда-либо пробовала в своей жизни.
— Я верю, — говорю ему, прежде чем позволяю отвести меня на вечеринку по случаю моего дня рождения, которая затягивается до глубокой ночи.
Глава 45
Ария
Матео верен своему слову, и даже позволяет мне сидеть у него на коленях, пока печатает зашифрованное электронное письмо, информируя своих контактов в Соединенных Штатах, что я жива и здорова, и чтобы они передали это сообщение моей семье.
После этого берет меня на поверхности своего стола.
Он трахает меня медленно, с эмоциями, скрытыми за каждым толчком. Я думаю, он боится потерять меня. И, честно говоря, я тоже боюсь потерять его. В глубине души знаю, что нам не следует делать ничего из этого по миллиону разных причин, но, кажется, я не могу сбавить обороты или остановиться. И, может быть, я этого не хочу.
Матео звонят вскоре после наших занятий любовью, и я удаляюсь в нашу комнату, чтобы принять горячий душ. Вода так приятно струится по моим ноющим мышцам. Такое чувство, что я только что провела часовое кардио. Секс с Матео — это как тренировка, только лучше. Я могу кончать. И не помню, чтобы это происходило на моих старых занятиях по фитнесу.
Выйдя из душа, подхожу к раковине, расчесываю свои длинные волосы и чищу зубы. Я хмуро смотрю на свой плоский живот, изучая его в зеркале.
Мысль о том, чтобы забеременеть от моего похитителя, должна пугать. Часть моего мозга, отвечающая за рациональное мышление, определенно в ужасе, но есть и любопытная часть, которая задается вопросом…что, если.
Что, если я забеременею от Матео?
Был бы он хорошим отцом?
Он заботился бы о нас?
Думаю, что ответом на эти последние два вопроса было бы "да". Я думаю, он был бы удивительным и чрезвычайно заботливым отцом
Но мысль о том, чтобы родить ребенка здесь, в Мексике, вдали от семьи, в плену, пугает до чертиков. Реалистическая часть моего мозга пересиливает всякое любопытство. И вот почему, когда я выхожу из ванной и вижу Матео, говорю ему: — Мне нужны противозачаточные. У вас здесь они есть?
— Нет, — просто отвечает он, направляясь к гардеробной, игнорируя меня.
Я следую за ним.
— Нет, то есть они не пользуются ими или…?
— Нет, ты это не сделаешь, — говорит он, начиная запихивать одежду в черную спортивную сумку.
— Но… но что, если я забеременею?
Он поворачивается и смотрит на меня. Я практически слышу, как в его голове работают шестеренки, когда он смотрит на мой живот. Держу пари, он прямо сейчас представляет меня беременной его ребенком. И я не могу не задаться вопросом, о чем он думает. Застенчиво я обхватываю руками свое обнаженное тело, защищая его, и, как будто чары рассеялись, он моргает и отводит глаза.