На улицу Зотов выбрался почти не запыхавшись, порадовавшись, что не пренебрегает спортзалом: хорошая физическая форма порой помогает избежать многих неприятных ситуаций, причем иногда в самом что ни на есть прямом смысле.
И только очутившись в своей машине, уткнувшись лбом в неприятно дрожащие руки, Михаил понял, сколько страху успел натерпеться за эти несколько минут. Да уж, хорошая порция спиртного после такого приключения не помешает, невесело усмехнулся про себя майор, рывком трогая с места автомобиль.
***
Лена нервничала. Рома отзвонился еще полчаса назад, обрадовав, что дело сделано, осталось лишь дождаться главное действующее лицо, и капкан захлопнется. А дальше все просто и красиво: в дежурную часть позвонит неизвестный и сообщит, что по такому-то адресу произошло убийство. Приехавший наряд действительно обнаружит труп, а в придачу к нему — убийцу и все улики. Финита ля комедия, как говорится. Благодарные зрители отбивают ладони, актеры расходятся, режиссер доволен и счастлив. Занавес. Однако что-то, похоже, пошло не по плану, и Савицкий, как назло, не спешил перезвонить с радостной новостью… Измайлова против воли начала прокручивать в голове совсем не радужные картины. А что, если Зотов оказался хитрее и смог выкрутиться? Что, если Рома как-то засветился и теперь пытается выпутаться? Что, если…
Нервно расхаживая по кабинету, Лена то и дело бросала взгляд на молчащий телефон. Попыталась отвлечься и уселась за стол, придвинув к себе стопку бумаг. Однако мысли о работе, вспугнутые близким к панике напряжением, улетучились, не задержавшись, и Лена вновь принялась метаться, кусая губы и проклиная все на свете. В первую очередь — наглого, изворотливого гада Зотова, из-за которого и началась вся эта каша. Ему, бывшему “палачу”, взяточнику и подлецу, самое место в тюрьме, однако вместо того, чтобы получить по заслугам, этот гад легко уходит от всех неприятностей, играючи поднимается по карьерной лестнице, обходя тех, кто действительно заслужил свое место, и вообще всячески радуется жизни. Ну и где справедливость?!
Устав от беготни, Измайлова вновь рухнула на стул и включила чайник, чтобы хоть какими-то привычными действиями привести в норму расшатанное душевное равновесие. Она уже начинала жалеть, что вообще начала эту негласную войну, однако признавать собственную вину и неправоту ей и в голову не пришло. В конце концов, это не она назначила Зотова на место Ромы, а позже — своим замом; не она выступала против того, чтобы убрать такого опасного противника; не она отказывалась предпринимать хоть что-нибудь для решения возникшей проблемы. Так что сложившаяся ситуация — всего лишь закономерный и логичный исход, защитная реакция, если угодно: раз Ира сама не в силах понять, откуда исходит угроза, и попытаться избавиться от источника этой угрозы, то им не остается ничего иного, кроме как защитить себя самим. А уж если Ира не захочет принять очевидное, признать свою ошибку, бездействие и слабость, считая себя абсолютно правой во всем… Что ж, это ее проблемы.
Лена еще раз взглянула на часы, с удивлением отметив, что прошло всего десять минут, хотя ей казалось, что не меньше часа, и решительно набрала номер. Ситуацию нужно было наконец прояснить.
***
Зотов долго стоял под обжигающими струями воды, снимая скопившееся напряжение и усталость, стараясь не зацикливаться на противно зудящих испуганных мыслях, прокручивающихся по бесконечному кругу. Тот факт, что ему чудом удалось ускользнуть из чертовой квартиры, еще не гарантировал успеха: наверняка ушлый адвокат этого гада припомнит, как некий майор не только угрожал его клиенту, но и применил к нему методы физического воздействия. Превысил, блин, свои служебные полномочия. К тому же камеры на подъезде дома для расследования просто царский подарок — на записи наверняка прекрасно видно, как некий человек, удивительнейшим образом похожий на майора Зотова, заходит в подъезд буквально за несколько минут до убийства. На этом месте Михаил не удержался, чтобы красочно выругаться: он-то ведь шел в эту злосчастную квартиру всего лишь на “воспитательную беседу”, а не с целью грохнуть очередную мразь, так что на лишнюю маскировку тратить время счел бесполезным. Как говорится, знал бы, где упасть…
Мечтая о волшебном успокоительном в виде стакана дорогого виски и последующих часах мирного сна, Зотов уже добрался до кухни, но все мечты спугнул нетерпеливый звонок в дверь. Невольно вздрогнув, Зотов едва не выронил бутылку, но быстро взял себя в руки и направился открывать, ожидая увидеть на пороге кого угодно: от наряда полиции до злорадно ухмыляющегося отца с приказом об аресте. И невольно выдохнул, увидев того, кого увидеть в такой поздний час точно не ожидал.
— Надо же, такие люди и даже без санитаров, — съязвил, пропуская Стаса в квартиру. — Приличные семьянины, Карпов, в такое время под боком любящей женушки дрыхнут, а не шатаются по гостям.
— Много ты про них знаешь, про семьянинов, — проигнорировав первую реплику, парировал Карпов и расслабленно устроился в кресле. По его усталому и не очень-то счастливому виду Зотов предположил, что утлая лодочка личного счастья вновь попала под бурный шторм в виде трепетной истерики нежной феи Светочки. Творческая натура, что ж… Карпов знал, на что шел. “Видели глазки, что покупали, теперь ешьте, хоть повылазьте”, — вспомнилась народная мудрость, и Зотов хмыкнул: что-то его сегодня прямо прет на эти самые мудрости, не иначе от полученного сотрясения вкупе с потрясением.
— Как там Зяме отдыхается? — поинтересовался Стас, принимая стакан с виски из рук гостеприимного хозяина. Михаил вскинул брови, скрывая вскипевшее внутри недовольство.
— Прекрасно отдыхается. Загорает, витаминизируется, от поклонников отстреливается. Так ты за этой ценной информацией ко мне среди ночи приперся?
— Учти, обидишь ее…
— Зимину? Обидеть? — со смешком переспросил Зотов, даже не дослушав, какую такую страшную кару на этот случай придумал Карпов. — Твоя Зяма сама кого хочешь не то что обидит, но и съест, а косточки не выплюнет.
— Тоже верно, — хмыкнул Карпов и полез во внутренний карман куртки. — Сегодня, пока ты ролью начальника упивался, я побывал на квартире нашего друга Грановича. Нашел кое-что, думаю, тебе будет интересно.
Зотов равнодушно протянул руку, забирая у Стаса поспешно скомканные листы. Наугад развернул один из них и замер.
С небрежно распечатанной на листе обычной бумаги фотографии прямо на него напряженно и зло смотрел не кто иной, как сам генерал Грачев.
========== Защитная реакция ==========
— Это может быть просто совпадением, — наконец хмуро заметил Михаил, откладывая в сторону бумаги. Кроме фотографий, там нашлись какие-то списки, малопонятные инициалы и сокращения, адреса и номера счетов. Однако Зотова сейчас волновало другое. — А это что за тип? — он протянул Карпову одну из распечаток, на которой крупным планом различалось лицо пожилого мужчины с неприятным, худым лицом и неопрятными усами.
— Генерал Ширяев. ФСБшник. Большой приятель твоего отца, кстати, странно, что ты о нем не слышал.
Михаил неопределенно пожал плечами, не собираясь вдаваться в подробности своих непростых отношений с отцом.
— Гранович, похоже, на своего покровителя компромат собирал, подстраховаться решил, — продолжал Карпов, — вот и пас его по полной программе. Этот Ширяев год назад курировал дело о торговле живым товаром, в том числе и детьми. И наш Устинов, кстати, был одним из звеньев этой цепочки. Много кто тогда с должностей полетел, хотя посадить удалось не всех. Ну а потом Ширяев, видимо, решил: чего добру пропадать, и сам стал прикрывать Устинова и его команду. Вопрос в том, каким боком тут твой отец.
Зотов вздрогнул на последней фразе, отводя взгляд.
Он не хотел верить. Думать. Анализировать. Понимать.
Их отношения с Грачевым совсем не укладывались в схему нормальных, родственных, близких. Генерал, человек жесткий и суровый, не только не терпел промахов сына, но и не упускал случая унизить, задеть, поставить на место, показывая, что без его влияния и связей Зотов ничего из себя не представляет. И Михаил порой задумывался: а может, вовсе не отеческая любовь заставляет его каждый раз вытаскивать сына из неприятностей? Может, на самом деле все гораздо прозаичнее — он боится за свою карьеру, репутацию, должность? И вся его помощь — лишь попытка защитить себя самого?