На высотомере три тысячи. Я опять занимаю место впереди. Третий заход. Земля стремительно приближается. Вывод, прицеливание, пуск и набор. После пятого захода пустые контейнеры НУРСов сваливаются. Управление машиной становится чуть легче. После шестого освобождается от лишнего теперь груза и машина моего ведомого. Осматриваюсь. Реактивные снаряды неплохо проредили «лапотников», но их еще много. Ну что ж, пришло время пушек. Переключаю тумблеры управления оружием.
— Третья, все освободились? — запрашиваю я своих ребят.
Оказалось, не все. Это мы с Колькой оказались такие быстрые. Остальные только собираются на шестой заход. Ладно, пока нужно понять, что делается вокруг. Часть «спитфайров» смогла оторваться от боя со второй эскадрильей и заняла позиции под строем бомбардировщиков. Последние уже поняли, что плотные порядки позволяют нам одним залпом НУРСов сбивать сразу два-три «лапотника» и разомкнулись. То, что сейчас надо! Теперь им сложнее прикрывать друг друга огнем своих 7,92-мм пулеметов. «Лапотники», они ведь двухместные. И стрелки в них очень неплохо защищают заднюю полусферу. Точнее, верхнюю ее часть. А снизу их сейчас пытаются прикрыть «спиты». Здесь все дело в плотности оборонительного огня. Чем она выше, тем меньше вероятность успешного захода на такую огрызающуюся цель. Вывод? Пока не догадались заново сомкнуться нам надо работать все на тех же вертикалях прямо внутри строя "штук"**. Вот только столкнуться со своими можно в такой круговерти.
— Третья. Я — «Зверь». После израсходования НУРСов все на «спитов». Повторяю, все на «спитов». Как поняли? Доложить.
Поняли правильно.
— Коля, прикрываешь меня от истребителей противника. Я тебя постараюсь предупреждать обо всех моих действиях. Начали. Задний «лапотник» первой, — только хотел сказать девятки, но увидев, что их всего четыре, на ходу поправился, — группы.
Намечаю на глаз траекторию и ныряю вниз перед самым носом третьей шестерки «Юнкерсов». Проношусь под второй и сходу пристраиваюсь к замыкающему бомбардировщику первой группы. Отреагировать его стрелок не успевает. Короткая очередь и экипаж «штуки» разорван на куски снарядами моих пушек. Вниз! Иначе нарвусь на пулеметы впереди летящих «лапотников». Слишком быстро. Мы с ведомым выскакиваем далеко вперед. Запоздалые очереди передних пулеметов «Юнкерсов» нас даже задеть не могут. Почему все так быстро? Я ведь чуть не воткнулся в бомбардировщик, чей экипаж я расстрелял. Элементарный расчет. У меня было около семисот семидесяти километров в час. У «штуки» крейсерская скорость двести семьдесят. Теперь понятно, почему мы их делаем, как стоячих. Полтысячи кэмэ в час разницы. А если?…
— "Зверь-два", пробуем «ножницы» начиная с задней группы «лапотников». Как понял?
— Работать как по конусу?
— Именно!
Молодец! Быстро соображает. Позавчера я показывал всей эскадрилье, как можно догнать цель, идя сбоку от нее. Потом на скольжении доворачиваешь и почти в упор стреляешь. Мы проносимся подо всей вражеской армадой встречным курсом на высоте метров шестьсот. Боевой разворот и наша пара сзади всей фашистской группировки. Я успел отдать команду своим орлам работать по истребителям противника. Так, Коля влево, я вправо. Наши «Яки» рисуют встречные синусоиды. На максимальном размахе обходя построения «Юнкерсов» даю крен и ручку чуть на себя. Машина на сумасшедшей скорости мчится параллельно боковой «Штуке», но под углом градусов двадцать к траектории полета. Каким-то шестым чувством успеваю поймать момент, когда неповоротливая туша «лапотника» перекрывает сразу все кольца прицела. Очень короткая очередь и «юнкерс», получив несколько снарядов с дистанции сорок метров, сыпется вниз. Промазать с такого расстояния невозможно. Но я этого уже не вижу. Строго дозированное движение ноги и скольжение превращается в вираж. Чуть приподняв капот, пропускаю под собой Николая и перекладываю рули вправо. Наши самолеты как кончики ножниц разошлись, сошлись и опять расходятся. Спокойно успеваю выбрать цель, поставить машину в нужное положение, нажать гашетку и плавно уйти под ведомого. На каждом заходе мы «отстригаем» каждый по одной «штуке». И ни одна сволочь на «спите» не в силах даже успеть прицелиться в нас. Подходя к передней тройке «Юнкерсов» я вижу, как они сыпят с горизонта бомбы и разворачиваются назад. Успеваю пристроиться к одному и нажать гашетку. Но пушки почему-то молчат. Очень неприятное ощущение. Как будто голый в толпе народа. Бросаю взгляд на счетчики боеприпасов. На всех трех нули. Ручку на себя и осмотреться. Пикирующие бомбардировщики беспорядочно выкидывают бомбы и разворачиваются назад.