— Александр Павлович, я бы себе и подполковника не дал, — честно признался я, — не то, что полковника, как у моего дедушки. А здесь — целый генерал. Все-таки, звание обязывает иметь хоть какие-то знания. А я …
Чуть было не ляпнул, что в своей жизни больше, нежели отделением, не командовал, но вовремя вспомнил, что Кутепов этой детали не знает, а ныне «покойный» Павел Кутафьев, в армии не служил и на воинскую службу отправился бы после окончания университета. Вряд ли он пошел бы служить нижним чином, скорее каким-нибудь военным чиновником, но никак не генералом.
Но Кутепов лишь пожал плечами и поспешил удалиться, решив оставить меня наедине с моими сомнениями. Оно и понятно, на него разом свалилось столько дел, что подумать страшно. Впрочем, у меня их не меньше.
Дальше на меня всей своей мощью обрушилось министерство двора, в котором имелся целый отдел протокольных церемоний, с армией всевозможных чинов, носивших придворные звания. Они, разумеется, сразу же занялись похоронами и постоянно таскали мне на подпись разные бумаги, касающиеся тонкостей императорского погребения.
Для меня настоящим шоком оказалась новость, что внутренности умершего следовало извлечь, забальзамировать, а потом похоронить. Причем — в той же самой могиле, куда позже поместят и гроб с телом. И сами похороны состоялись не на третий день, а спустя две недели. Неделя была потрачена на перевозку тела Николая Александровича в Москву, прощание жителей старой столицы с государем и траурные службы во всех храмах Первопрестольной. Потом, в течение следующей недели, с императором прощался уже и Санкт-Петербург. Первоначально прощание планировалось в усыпальнице императоров — Петропавловском соборе, но поразмыслив, решили установить гроб в Исакиевском, то есть, в кафедральном соборе во имя преподобного Исаакия Далматского.
Дальше понеслись новые волны чиновников. Хотелось за голову схватиться.
Спрашивается, почему нельзя было сразу принести мне все распоряжения, указания и инструкции, касающиеся погребения, а не притаскивать их по одной штуке в час, отвлекая меня от тех документов, в которые действительно следовало вникать?
Вопросов к бюрократам у меня накопилось множество. Например: Почему без императора нельзя выбрать кирпич, предназначенный для внутренней облицовки могилы? Почему глава государства должен подписывать разрешение на бальзамирование покойного императора клинике доктора Войцеховского и утверждать количество вагонов и список персонала в траурном поезде Санкт-Петербург — Москва? А ещё вот, неужели без моего согласования нельзя организовать изменение в расписании на железной дороги? Это что, нельзя решить без августейшей воли?! Эти вопросы я задавал себе по нескольку раз в день… Но оказывается, нельзя. По факту оказалось, что двор полон бездельников не способных взять ответственность на себя. Ладно бы что-то такое глобальное, жизненно важное, но уж с похоронами могли бы и расстараться. Понимаю, государь-император заслуживает достойного погребения и его смерть касается целой империи, но на мой взгляд, сваливать всё на меня это перебор.
Мне пришлось занять рабочий кабинет императора в Зимнем дворце, чтобы хотя бы систематизировать бумаги, скопившиеся за последнее время. Хорошо ещё, что Николай Александрович, как он не был болен, но умудрялся работать с документами.
Первым делом уложил в отдельную стопку донесения губернаторов, которые они пишут в двух экземплярах — один для меня, второй для МВД (полежат денька два, ничего не случится). Не колеблясь подписал все бумаги, поступившие от Кутепова — сметы на выделение дополнительных средств народным училищам и казенным больничным учреждениям, поставил подпись на представление к званию генерала какого-то полковника, утвердил в должности полномочного посла Российской империи в Бразилии тайного советника Бычкова (все равно я его не знаю) и даже завизировал прошение о разводе, поданное некой купчихой Люсиной. Дескать — ее муж, Люсин Харитон Ильич, купец первой гильдии, не дает ей развод, хотя она уже два года живет с другим мужчиной и даже прижила от него сына. Тоже, кстати, непонятное дело. Отчего император должен решать — давать купчихе развод или нет? Ну, раз канцелярия доставила прошение, значит сохранить ячейку государства смысла нет. Пусть господа Люсины строят новые отношения. Но все-таки, нужно с этими бракоразводными делами что-то решать. Может, спихнуть их на губернаторов? Пусть на месте решают — разводить или не разводить супругов, проживающих в разных местах.
Еще одно прошение повергло меня в ступор. Оказывается, император должен решать — хоронить ли в освященной земле земского фельдшера Осьминкина, выпившего яд? Дескать — не очень ясно, выпил ли парень отраву с обдуманными намерениями, или это вышло случайно? М-да… Ошалеешь тут. Епархиальная власть не решилась взять на себя ответственность? Дескать — а вдруг это самоубийство, грех на них ляжет. Вот так всегда. Валите все на царя, словно у него своих грехов мало. Но с другой стороны, если это прошение пришло ко мне, нужно что-то решать. А что тут решать? Применим презумпцию невиновности. Ежели, неясно, самоубивец он или нет, исходим из того, что Осьминкин выпил отраву случайно. Накарябал в правом верхнем углу резолюцию «Разршть» и поставил подпись «Алкср».