В 368 году после длительной осады была взята крепость Артогерасса, где находилась Парандзем с сыном Папом и царской казной. Царицу захватили в плен. После этого Армения была подвергнута жесточайшему разгрому. Ее цветущие города Арташат, Вагаршапат и Зарехаван персы разрушили, а жителей увели в плен. Однако царевич Пап смог бежать на ромейские рубежи и вскоре был тепло принят императором Валентом.
Наконец в 371 году Валент решился на конфронтацию со старым Шапуром. Он выделил Папу войско во главе с ко-митом Аринфеем, с помощью которого царевич вернул себе захваченные персами территории и крепости. Пап стал новым армянским царем, и царство его пестрело немалым числом римских гарнизонов. Шапур II заявил римлянам протест, но, занятый войной на востоке, никаких решительных действий не предпринял. А в 372 году спарапет Армении Мушег Мамиконян вторгся в Персию и захватил лагерь Шапура в Атропатене.
В это же время Валент отправил в Иберию войско (двенадцать легионов во главе с Теренцием), которое фактически поделило страну между вернувшимся Савромаком и персидской марионеткой Аспакуром. Персы посчитали это недопустимым нарушением договора, и шахиншах отправил навстречу ромеям свои войска. Впрочем, боевые действия велись крайне вяло и не привели к сколько-нибудь серьезному результату.
Последние баталии
Шапур II строил планы по возвращению утраченных позиций на Кавказе, но для этого требовались ресурсы и время. Валент, тоже готовясь к новой войне, стягивал силы на восток. В 373 году римляне под Вагабантой подверглись нападению сасанидской конницы, но смогли устоять{87}. Однако это была лишь разведка боем. Основные события были впереди. Вскоре старый шахиншах во главе своей армии лично прибыл в Атропатену, на место военных действий. Одновременно неподалеку сосредотачивались силы противника — армянские и римские войска. Стычки следовали одна за другой, и почти каждый раз успех так или иначе сопутствовал римско-армянской коалиции. Но тут обстоятельства в очередной раз сыграли в пользу Шапура.
Пап, все больше проявлявший своеволие во внутренней политике и перечивший Валенту в церковном вопросе, окончательно потерял доверие римского императора — и лишился за это жизни. Улучив момент, Шапур предложил римлянам разделить Армению и Иберию. Впрочем, переговоры 375–376 годов ни к чему не привели, и в 377 году Валент собирался начать очередную антиперсидскую кампанию. Но тут Сасанидам снова повезло — вторжение готов вынудило римлян вывести легионы из Армении. А вскоре и сам Валент сложил свою голову в сражении с готами под Адрианополем. Таким образом, Шапур пережил очередного римского императора. Римский ставленник Вараздат вскоре был убит, и на армянском троне воцарился верный персам Мануил Мамиконян.
Вероятно, именно при Шапуре II было окончательно покончено с независимостью кушан. Воспользовавшись занятостью шахиншаха на римской границе, оставшиеся кушанские владетели прибегли к союзу с племенами хионитов. Среди последних на тот момент начинают выделяться эфталиты. Кушано-хионитская экспансия была остановлена Сасанидами во время похода 369–370 годов; тогда же персами была занята последняя твердыня кушан — Балх{88}. Править в регионе с титулом «Кушан-шах» стал сын Шапура{89}.
Шапур II, как и многие выдающиеся люди, был личностью многогранной. Он был человеком умным, волевым и храбрым, имел талант организатора, однако легко впадал в гнев, поддавался страстями, зачастую проявлял жестокость и неуступчивость, хитрость и даже двуличие. В то же время он умел быть, если того требовала необходимость, терпеливым и сдерживал скоротечные желания ради пользы дела. Так, захватив как-то в одном из римских форпостов привлекательную жену влиятельного сенатора из Нисибиса, он обошелся с ней неожиданно великодушно, да и прочих женщин велел не трогать, что было не в традициях персов. Аммиан Марцеллин объясняет это вполне прозаическими мотивами: Шапур «надеялся ценой ее возвращения мужу купить предательскую сдачу Нисибиса», а что касается других женщин, «он только до поры до времени притворялся милосердным с тем расчетом, чтобы все, кого он раньше устрашал своей бесчеловечной жестокостью, оставили страх и по собственному почину явились к нему, узнав… что в величии своего счастья он стал проявлять гуманность и мягкость»{90}.
Можно ли назвать его выдающимся полководцем? Пожалуй, нет. Каких-либо громких безоговорочных побед в сражениях он не одерживал, его военные акции не единожды разбивались о военную силу и римлян, и армян. Однако благодаря политико-дипломатическим способностям он умел выигрывать войны и оставаться, казалось, бесконечно долго на престоле Сасанидской державы. К моменту его смерти империя персов достигла небывалого прежде могущества.
Военный кулак Сасанидов
Как мы уже видели выше, первые годы становления сасанидской государственности характеризовались сочетанием дипломатических усилий и военных акций. Со временем роль войска все возрастает: оно увеличивается количественно и прогрессирует качественно.
Структуру сасанидской армии в общих чертах можно обрисовать следующим образом. Во главе воинства стоял верховный главнокомандующий — сам «царь царей» или замещавший его эран-спахбед. Верховному главнокомандующему подчинялись генералы-спахбеды, возглавлявшие контингенты войск, приведенные азаданами — «свободными». Сами аристократы-азаданы формировали элитную тяжелую кавалерию, зависимые от них люди — легкую конницу преимущественно из лучников и пехоту. Среди массы азадан выделялись стяги вузурган — «великих родов», преимущественно парфянского происхождения (Карены, Сурены и т. д.). Вооружение и снаряжение приобреталось воинами за свой счет, так что в коннице служили наиболее богатые персы (особенно это касалось тяжеловооруженных отрядов), а в пехоте — беднота.
По сути своей, как и парфянское войско, сасанидская армия являлась иррегулярной. Шахи, конечно же, видели и ощущали на себе эффективность регулярной ромейской пехоты, но ввиду веских обстоятельств (меньшая населенность, определенная социальная организация и менталитет населения) вынуждены были оперировать тем, чем располагали, — ополченческой конницей. Впрочем, кое-какие регулярные части у сасанидов все же были — это гарнизоны городов и крепостей и личная гвардия шаха.
Армия, основанная на принципах ополчения, не могла в течение длительного времени быть эффективной в столкновениях с римскими и византийскими войсками. Кроме того, такой способ комплектования был неудобен и для шахиншаха, поскольку давал военную силу в руки крупной родовой аристократии, отношения с которой складывались на протяжении персидской истории порой очень непросто. Решающий шаг был сделан при Хосрове I, который поделил страну на четыре военно-административных округа, а на передовые позиции стал выдвигать служилую знать — дехкан, преданных лично шаху. Впрочем, даже этому великому правителю не удалось в полной мере перевести персидскую армию на регулярную основу.
Другим фактором, ограничивавшим эффективность военных усилий Сасанидов, было отсутствие развитой фискально-финансовой (до эпохи Хосрова) и логистической системы. По поводу военной экономики стоит отметить, что залогом существования сасанидской армии, как и любой вообще, являлось хозяйственно-финансовое благополучие государства. Благополучие это зиждилось на податном сословии с его налоговым потенциалом, увеличивалось через военные победы (с сопутствующими репарациями и данями от побежденных) либо уменьшалось в результате военных поражений и нередких природных катаклизмов (засухи, землетрясения, эпидемии).
В отличие от Рима и Византии, Сасанидское государство не могло похвастаться большим процентом городского населения. Подданные персов в массе своей были сельчане. Сельские жители, особенно на востоке, занимались скотоводством и куда в меньшей степени — земледелием. Они были источником пополнения как самой армии, так и ресурсов для ее обеспечения; они же были одной из главнейших целей вражеского вторжения, и соответственно их нужно было успеть защитить от вторгшегося супостата. Защищали их и само войско, и сеть фортификационных сооружений, ныне прослеживаемых археологически{91}.