А что же делал в это время император Александр? Где находился он с основными силами? Александр, Мамея и двор так и остались в тылу. Иногда это объясняют боязнью матери императора за сына. Как бы там ни было, но Север сказался больным и пребывал вдали от театра военных действий. Пожалуй, стоит обратиться еще раз к Геродиану, который вполне реалистично пишет: «Александр подвел их, так как и армию не привел, и не совершил вторжения то ли из страха, чтобы не рисковать своей душой и телом за Римское государство, то ли удерживаемый женской боязливостью матери и ее излишним чадолюбием»{17}.
Пока маменькин сынок Александр бездействовал, находившиеся при нем войска начали роптать. Ропот этот грозил вылиться в очередные волнения, когда узнали о разгроме южной армии. Да тут еще воинов начали косить болезни — сказывался нездоровый климат. Так и не приступив к основным военным действиям, римский император счел за лучшее закончить кампанию.
Северной колонне, оперировавшей в Мидии, велено было возвращаться. Но если туда они шли в летнее время, то теперь в горах был другой сезон: «Возвращаясь, это войско в большинстве своем погибло в горах, а многие в холодной стране отморозили конечности, так что возвратились из всего множества лишь очень немногие…»{18}
Остатки римских армий стекались в Антиохию. Настроения среди солдат и офицеров были не радужные, но воинскую массу удалось кое-как умилостивить щедрыми денежными раздачами.
Что касается сасанидского воинства, то, несмотря на несомненные успехи, персы явно выдохлись и не могли развивать успех. У них также были существенные потери: «Хотя и вышло так, что варвары в целом казались победителями, тем не менее они понесли ничуть не меньшие потери в частых стычках, происходивших и в Мидии, и в сражении в Парфии, где было множество убитых и еще более раненых»{19}. В доказательство серьезного урона, понесенного армией Сасанидов, Геродиан приводит то, что «года три или четыре они оставались спокойными и не брались за оружие».
Кроме того, сказывалось несовершенство персидской военной организации. Армия, основанная на милиционном принципе, не могла вести боевые действия в течение длительного времени без перерыва. Персидское ополчение разошлось по домам.
Несмотря на в общем-то бесславное окончание кампании, Александр Север отпраздновал в Риме триумф.
В 235/236 году, после убийства Александра Севера и восшествия на престол Максимина I Фракийца, Ардашир и его сын Шапур захватили города Нисибис и Карры (Харран). В 239 году персы нападали на город Дура-Европос. В 240 году пала Хатра, прежде удачно противостоявшая как Траяну, так и Септимию Северу. Каких-то стратегических бонусов захват этой твердыни не принес (город располагался на отшибе, вдалеке от римского пограничья); к тому же войско Ардашира вскоре покинуло город, однако это событие еще больше повысило престиж «царя царей».
Итоги правления
К концу своего правления, а скончался он в начале 240-х годов, Ардаширу удалось собрать под короной Сасанидов практически все земли Парфянской империи, кроме Армении, Адиабены и некоторых арабских княжеств.
Немаловажно отметить и то, что кампании Ардашира привели в конечном итоге к упадку Пальмиры, Хатры, Дура-Европос и прочих караванных городов юго-запада, что позволило персам сосредоточить торговлю исключительно в своих руках.
Помимо военных достижений Ардаширу приписываются еще и заслуги первого Сасанида-градостроителя: он возвел восемь городов, в том числе стольный город Вех-Ардашир, основанный по соседству со старым Ктесифоном{20}.
Имеет смысл хотя бы кратко рассказать о социальной и религиозной специфике державы, основанной Ардаширом.
Во главе государства стоял шахиншах, бывший верховным правителем, военачальником, жрецом и судьей. Население делилось на четыре сословия. Во-первых, это знать, чье могущество опиралось на значительные земельные владения. Знать серьезным образом влияла на принятие решений, определяющих жизнь страны. Шах, как уже отмечалось, вынужден был с ней считаться. Более того, нередко шахи оказывались игрушками в ее руках. Впрочем, знать была неоднородной. Большинство ее составляли мелкие земельные собственники, которые играли куда меньшую роль, чем немногочисленная аристократическая верхушка.
Второе сословие составляло жречество, и его влияние также было чрезвычайно сильно. Религия была одним из главных факторов, определяющих жизнь страны. Именно Ардашир заложил вектор религиозной политики последующих Сасанидов. Вектор этот может быть определен словами из завещания самого шахиншаха: «…Вера и царствование — братья и не могут существовать друг без друга. Вера — это основа царства, и царство защищает веру». Официальной религией Сасанидов на все грядущие столетия становится единый обновленный маздеизм, маздаянийская вера. Возглавлял жреческое сословие мобедан мобед (магупатан магупат).
При Сасанидах разграничение между подданными империи и прочими людьми еще более усугубляется, «дифференциация между Эран — иранцами и Анэран — не иранцами приобретает также религиозную коннотацию (сторонники правильной религии, то есть маздеизма, — неверующие и сторонники других религий)»{21}.
Еще одну сословную группу составляло чиновничество. Ну и наконец, четвертое сословие состояло из крестьян, ремесленников и торговцев. Эта группа была самой многочисленной, но при этом ее влияние на положение дел в стране было наименьшим. На людях, входивших в нее, лежала основная тяжесть налогового бремени; они также обязаны были выполнять различные повинности в пользу власть имущих, и в первую очередь в пользу шаха{22}.
Принадлежность к определенному сословию, как правило, передавалась по наследству. В самом низу социальной лестницы находились рабы — люди, лишенные личной свободы и приравненные к вещам. Число рабов постоянно пополнялось за счет пленных; другими источниками рабства были самопродажа — весьма редко — переход в рабское состояние в результате брака с рабом или рабыней.
Шапур I (241–271)
Сын первого шахиншаха Шапур I какое-то время до смерти Ардашира был его соправителем и принимал вместе с ним участие в военных кампаниях. Во время судьбоносной Ормиздаканской битвы он вступил в противоборство с парфянским везиром Дарбенданом и одолел его. Шапур играл важную роль в завоевании Месопотамии в 235–239 годах. По кончине отца он, именовавший себя уже «царем Ирана и не-Ирана», продолжил сасанидскую экспансию.
На севере Шапур вел наступление с первого года своего правления. «Хроника Арбелы» гласит, что «была у него война с хорезмийцами, с мидийцами гор и в жестокой сече он победил их. Оттуда он отправился и покорил гелов, дайламитов, гурзанов, что обитают в дальних горах, близ последнего моря…»{23}. Шахиншах также попытался взять под контроль Дербент, совершил победоносный рейд, но надолго закрепиться там ему не удалось{24}.
На востоке была завоевана Бактрия. Победоносные шахские войска дошли аж до Чача (ныне Ташкентская область), и местные согдийские владетели, признав верховенство Шапура, начали чеканить превосходные монеты по образцу сасанидских драхм{25}. Шахиншах вел войны в Туране, Мекране, Северной Индии. Судя по всему, именно в это время у кушанов были отвоеваны Арахосия и Гедросия, а правители западной части Кушанского царства признали сюзеренитет персов. Когда точно произошли эти события, мы не знаем.