— Я отвечаю только перед собой. И тебя это волновать не должно, — ответил девушке, подняв бровь. Одноклассница покраснела и сразу заткнулась.
— О, как дебил вырядился, — промямлил кто-то с дальней парты.
— Ха, да его в сортире чуть не утопили. Лоховский... — тихий шёпот откуда-то справа.
— Дим, не обращай ты внимание, садись лучше. А то опять от Морды влетит, — сказала страшная девушка с прыщами по всему лицу.
— Морда? — спросил, не понимая в чем дело.
— Ага, госпожа Мордвинская любит нагибать Лоховского... — опять едкий шепот.
— Да, пойду за свою парту, наверное, — сказал на весь класс, вызвав эхо.
— Ну да, Лоховский иди. Как тебя Сычев нагибал.
Я молча сделал пару шагов, стараясь не обращать внимание на шипение какого-то недоумка.
— Лоховский — шлюшка Сычева. Его все имею, хи-хи...
Шаг, еще шаг. Снял с плеча сумку с книгами, бросив на свое место. Потом резко дернулся в сторону, бросившись на толстую девку.
— Ты че? Я ничего! Сдурел что ли! — испуганно простонала она.
— Да не ты, дорогуша! Отойди! — прохрипел, огибая толстуху.
За ней прятался парень с белыми волосами. Худой, с острым носом и выдвинутой вперед верхней челюстью. Прям крыса в человеческом обличии, чтоб меня! Он все это время прятался за «складкой местности» и шептал оскорбления, думая, что я не пойму.
— Слышь, дятел, отстань! Пошел вон, придаточный! Ща врежу по морде! — визгливо выкрикнул он, видя, что я надвигаюсь.
— Аха-ха, вот червяк. А ну иди сюда... мышь потыканная, — ухмыльнулся, подходя ближе.
— Ааа, отстань! У меня астма, мне нельзя драться! — пропищал наглый тихушник. Но скрыться от меня не успел.
Одно резкое движение, и я поймал его за нос, сделав детский, но болезненный захват, из которого сложно вырваться.
— Ай, ой, он поехавший! Позовите училкуу-у-у! — застонал, пытаясь убрать мою руку.
Я сдавил нос сильнее, дав понять, что шутить не люблю.
— Заткнись! — сухо выпалил беляку. — Я все слышал. Думал можешь нести херню, и тебе ничего не будет?
— Нет. Я просто... Я не говорил ничего ай-а-а-ая!
— Умм, все понятно. Не говорил, это здорово, друг. Тогда я тоже ничего не скажу. Просто оторву тебе нос, для прикола. Поверь мне, я это сделаю. Будешь ходить с ровным хлебальником и цветы через задницу нюхать? Пробовал хоть раз это дело?
— Не-е-е, не надо!!!
— Не пробовал значит? Ну ничего. Думаю, быстро научишься. С твоими-то суперспособностями!
— Ааа помогите! Он мне нос отрывает! Ааа! — отчаянно завопил белобрысый, обливаясь слезами, как девка.
Я действительно покрутило его шнобель, доказав серьёзность намерений.
— Э, Долговский хорош! Это уже не смешно?
— Дима, ты что творишь, ты же добрый? — раздались испуганные голоса одноклассников.
— Добрый я? Добрый значит? Тогда... так уж и быть. Ходи пока с носом, но помни: еще одна выходка, и лишишься не только своего пятака, но и других... важных органов, — сказал, не ослабляя железную хватку.
— Ааа, да, все ясно! Извини! Я случайно!!!
— Что-что? Я не слышу. Еще раз.
— Прости! Димон, я не буду. Блин, ты нос мне сломаешь хнык-хнык...
— Ладно, нюхай цветочки, придурок, — с отвращением сказал я, отпуская сопливый отросток.
Класс тут же взорвался хохотом. Блондина обвинили в том, что он нытик и что «докукарекался» по самые не балуй. Придурок стал отмахиваться от нападок, превратившись их хитрого тролля в базарную бабу.
Конечно, это победа. Но мне было как-то нерадостно. Доминировать в классе придурков — не лучшая перспектива. Надо стремиться к большему, и я этим точно займусь!
— Закрыли ро-о-от! Недоумки!!! На пять минут не оставить, дебилы! Щас контрольную зафигачу, будете знать, — прогремел жуткий крик в коридоре.
В класс вошла (нет, скорей ворвалась) высокая женщина в кожаном плаще, на каблуках со странными растрепанными волосами и агрессивным макияжем.
Сразу стало понятно, что это Мордвинская. Злобная училка, которая всем вставляет. Каждого нагибает и строит, являясь грозой этой школы. Ко мне, разумеется, это не относилось. Еще не боялся училок! С моим-то богатым опытом.
Когда вошла Ольга Павловна, вроде так ее звали, в классе воцарилась полная тишина. Даже белый крысеныш заткнулся, перестав шмыгать носом и хныкать.
Все сели «по стойке смирно» выпрямили спины и уставились на доску, будто там показывали лучший фильм года.
Я же раскинул руки, откинулся на спинку ободранного стула и уставился в окно, как ни в чем не бывало.
— Что молчите, дебилы? Сразу языка нет?! Так, кто отсутствует там... Надеюсь, все выучили? Только попробуйте не ответить, прикончу, — прогремела Мордвинская, занимая место учителя.