У Державина потребовали объяснений по поводу различных эпизодов его службы в Заволжье. Он послал подробный отчет. Панин ответил Державину грозным письмом, утверждая, что он не выполнил своих поручений и едва ли не сделал это умышленно.
«Все те места были Пугачевым похищены и разорены, — выговаривал Панин Державину, — для соблюдения которых преступали вы пределы чина и власти, вам порученной, вступаясь в чужие и вам не принадлежащие должности, наставляя и предосуждая людей, имеющих чины выше вашего и практику, в настоящих делах перед вами превосходную, из чего обыкновенно более повреждения в настоящих делах, нежели поправления оным». Панин рекомендовал Державину «умерить пылкости в рассуждениях» и не соваться туда, где его не спрашивают. Впрочем, последняя фраза письма звучала ободрительно. «Все сие, — заключал Панин, — из меня извлекло усердие к людям, имеющим природные дарования, какими творец вселенной вас наградил».
Панин явно не доверял Державину. Обвинения выдвигались очень серьезные.
Прочитав «ордер» главнокомандующего, Державин сейчас же поехал в Симбирск объясняться с Паниным. Сделать это ему было тем легче, что он имел приказание Потемкина явиться в Казань для сдачи отчета.
Подъезжая ранним утром к Симбирску, Державин встретил великое множество всадников с собаками — Панин ехал на охоту. Не желая попадаться на глаза главнокомандующего и его свиты в тулупе, надетом сверху мундира — октябрь стоял холодный — Державин поторопился отъехать в сторону и пропустил графскую охоту.
В Симбирске он узнал, что Панин не раз и не два грозился его повесить заодно с Пугачевым и якобы только дожидается на этот счет повеления государыни. Однако услышанное не изменило намерений Державина, и, дождавшись возвращения главнокомандующего с охоты, он смело отправился к нему.
Державин был допущен к Панину. Выслушав его краткий доклад, Панин спросил:
— Видел ли Пугачева?
— Видел на коне под Петровском, — ответил Державин.
Панин велел привести закованного в кандалы Пугачева. Хотел ли он упрекнуть Державина в нерадении к службе, показав ему пленника, или просто хвастался редкой добычей? Державин так и не узнал об этом. Панин, посмотрев на Пугачева, приказал его увести и отправился ужинать.
Утром Державин отправился на прием к вельможе. Вместе с группой офицеров он прождал несколько часов. Наконец Панин вышел в утреннем наряде: на нем был широкий атласный шлафрок сероватого цвета и большой французский колпак с розовыми лентами. Он прохаживался по галерее, у стен которой стояли офицеры, никого не удостаивая взглядом. Державин, когда Панин прошел мимо него несколько раз, вдруг решился и, шагнув от стены, остановил гуляющего генерала за руку.
— Я имел несчастие получить вашего сиятельства неудовольственный ордер, — сказал Державин. — Беру смелость объясниться.
Панин с удивлением взглянул на просителя, прервавшего его прогулку, но остановился и велел Державину идти в комнату.
Разговор был долгим. Панин сначала кричал, перечисляя проступки Державина, но потом остыл, выслушал обвиняемого и сменил гнев на милость. Державин был приглашен явиться вечером.
В доме Панина, как водилось при дворе Екатерины, всегда бывал и вечерний прием. Увидев Державина, генерал заговорил с ним, заставил выслушать рассказ о турецкой войне, а после сел играть в карты.
Державину надоело слоняться в покоях вельможи и зевать, глядя на собравшихся. Он подошел к Панину и вновь, как и утром, потянул его за рукав.
— Я еду в Казань, ваше сиятельство, — доложил он, — не будет ли туда распоряжений?
Это было сказано чистосердечно: у Державина действительно накопилось много дел, и задерживаться в Симбирске после объяснения с Паниным он не собирался. Однако Панин вновь обиделся и на этот раз гораздо более серьезно. Он считал, что оказал милость Державину, а тот принял ее как должное и торопится ехать в Казань к Павлу Потемкину, которого Панин терпеть не мог! Каково!
— Нет, приказаний не будет, — сухо ответил он и отвернулся.
Возбудив своим скорым отъездом гнев Панина, Державин в Казани встретился с недовольством Потемкина. Он упрекнул Державина, зачем тот обратился со своим отчетом прямо к Панину, минуя прямых командиров, да еще поехал к нему в Симбирск для объяснений. Потемкин увидел тут неуважение к своей собственной особе, которую ставил весьма высоко, особенно по причине родства с фаворитом императрицы Г. А. Потемкиным, и Державин скоро почувствовал его вражду. Вместо того чтобы откомандировать Державина в Преображенский полк, как это было сделано с другими присланными оттуда офицерами, Потемкин приказал ему вновь ехать на Иргиз искать главаря раскольников старца Филарета.