Он увидел гроб, мертвое, бескровное лицо... Простой сосновый гроб... Голова мертвеца покоится на белых сосновых стружках...
Откуда-то слышатся стоны, плач...
Свет от зажженных свечей и паникадил так поразительно отчетливо вырисовывает мертвое лицо и сложенные на груди бледные, худые руки с четками.
Вдруг мертвец открывает глаза...
- Государь! - силится приподняться в гробу и в изнеможении опять падает на опилки.
Петр быстро подходит...
- Прости меня, служитель Божий!
Он осторожно берет Митрофана за руку и помогает ему приподняться.
- Прости... Я в сердцах изрек слово непутное... На сей раз пусть мимо идет слово царево... Я каюсь... Благослови меня, святитель...
Все это вспомнил Петр в уединении и тишине ночи и улыбнулся:
- Переклюкал, переклюкал меня Митрофан.
Он остановился перед подробною картою Швеции и обоих побережий Балтийского моря, внимание его особенно приковали устья Невы.
- Дельта Невы, как дельта Нила... Александр Македонский основал свою н о в у ю столицу, Александрию, в дельте Нила, а я свою новую столицу водружу в дельте Невы!
И Петр стал по карте изучать эту дельту.
- Всё острова... А коликое число рукавов!.. Сии все имеют быть дыхательными органами для моей земли.
Затем глаза его остановились на Ниеншанце, шведской крепости, стоявшей на месте нынешней Охты:
- Худо место сие выбрали для крепости... Я не тут ее воздвигну...
3
Разоблачения попадьи Степаниды, доведенные Павлушей Ягужинским до сведения царя, возбудили страшное дело в царстве застенка и пыток, в Преображенском приказе, где над жизнью и смертью россиян властвовал наш отечественный Торквемадо, свирепый князь-кесарь Ромодановский.
Одновременно с попадьей к князю-кесарю явился и придворный певчий дьяк Федор Казанец и поведал Ромодановскому то же самое, что попадья поведала Павлуше Ягужинскому, и страшное дело началось.
Не далее как через две недели, приехав в Преображенский приказ, князь-кесарь спросил главного дьяка приказа:
- По делу Гришки Талицкого все ли воры пойманы?
- Все, княже боярин, - ответил дьяк.
- Вычти, кто имяны, - приказал Ромодановский.
Дьяк принес "дело" и, перелистывая его, докладывал:
- Книгописец Гришка Талицкий, иконник Ивашка Савин, мещанской слободы церкви Адриана и Наталии пономарь Артамошка Иванов да сын его Ивашко, да Варлаамьевской церкви поп Лука.
- Вишь, все одного болота кулики-пустосвяты, - презрительно пожал плечами князь-кесарь.
- Боярин князь Иван Иванович Хованской, - продолжал докладывать дьяк.
- Ну, это старая боярская отрыжка, из "тараруевцев", - с улыбкой заметил князь-кесарь, - пирог на старых дрожжах... Ну?