Между тем Центральный орган министерства обороны внес ясность: за годы войны «фронт получил 300 тысяч орудий» («Красная звезда» 7 мая 2005).
Та же газета в том же номере сообщила: «За войну труженики тыла дали фронту 96 тысяч танков, 108 тысяч самолетов, около двух миллионов артиллерийских орудий и минометов различных калибров».
Я понимаю, что министр обороны может не знать тонкостей военного дела. Но тут же не тонкости! На мой взгляд, министр обороны должен читать центральную военную газету. Допускаю, что министр ничего не понимает в зеленых пушках. Простительно. Но пусть представит себе некие иные зеленые предметы. Интересно способен ли гражданин министр уловить разницу: триста тысяч или два миллиона?
Если бы кто-то сказал: раньше мы думали так, а теперь считаем иначе. Но нет. Разные цифры соседствуют в режиме мирного сосуществования: и 300 тысяч орудий и минометов, и 490 тысяч, и 825 тысяч, и «около двух миллионов».
Самое удивительное, что речь идет об официальных цифрах, изрекаемых на весь мир лицами весьма ответственными (имею в виду их должности, но не поступки). Разнобой в официальной авиационной и танковой статистике не столь впечатляет, но тоже представляет интерес. Тут тоже мирно сожительствуют официально объявленные министерством обороны и Генеральным штабом очень разные цифры. Они объявляются не просто в один и тот же год, но, как мы видели, в один и тот же день в одной и той же газете. Правда, на разных страницах. Боевых самолетов Советский Союз за время войны произвел 108 тысяч. А может быть, – 112 тысяч. Или 134 тысячи. Или 136. Или 137 тысяч. Каждый может выбрать для себя любую цифру. И каждая будет правильной. И каждая имеет официальное подтверждение министерства обороны РФ.
Танков и САУ на их базе было произведено 96 тысяч. Или 102 тысячи. Или 108,2 тысячи.
На фоне пары этих примеров каждый сам может себе представить, что творится в других областях российской военно-исторической науки. Например, в вопросе о людских потерях в войне. Легко посчитать, сколько было дивизий в Красной Армии накануне войны. Сегодня любой школьник, используя открытые источники, способен сам лично составить список всех дивизий с указанием места дислокации, подчиненности, состава и имени командира. А министр обороны, его заместители, главнокомандующие и все нижестоящие структуры, в руках которых находятся все секретные и совершенно секретные архивы, на это не способны. Они не знают числа дивизий даже приблизительно.
Легко посчитать, сколько танков, пушек, самолетов промышленность произвела до войны и в ходе войны. Ибо вся отчетность лежит в архивах. Ибо по приказу Сталина, начиная с октября 1938 года, каждый вечер каждый директор военного завода лично отчитывался перед Центральным комитетом за выполнение дневного плана. За обман – расстрел. Обмануть нельзя, ибо был заказчик – армия. Промышленность отчиталась за сдачу сотни танков, а армия получила девяносто. Где остальные? Так вот: имея все статистические данные, министерство обороны РФ все еще с полной уверенностью оперирует в один и тот же день данными о том, что армия получила 300 тысяч орудий и одновременно – «почти два миллиона орудий». Прикиньте, что твориться в области подсчета людских потерь, где счет идет на десятки миллионов, где статистика запутана, противоречива, недостоверна, а то и вовсе не велась в ходе боев?
Удивительная вещь: против «Ледокола» написано уже 23 книги, защищено несколько докторских диссертаций. И в чем меня только ни уличали, и к чему только ни придирались. Но почему-то никто не желает замечать бронебойно-зубодробительного невежества наших генералов, помноженного на безалаберность мегатонного класса.
И вот вопрос: кто в данный момент отвечает за нашу родную военно-историческую науку?
Ответ: министр обороны и начальник Генерального штаба.
С министра обороны, какой спрос? Он, правда, «тоже генерал», но в армии не служил. (Это только у нас так бывает: генерал, который в армии не служил). Министр обороны – это стратег лубянского ведомства. К слову сказать, чекист во главе армии, – такого не бывало даже у товарища Сталина в 1937 году. При таком раскладе первый заместитель министра обороны – начальник Генерального штаба генерал армии Ю.Н. Балуевский должен был взять управление в свои руки. Он должен был оценить обстановку, принять соответствующее решение и отдать приказ. Ситуация предельно проста: мы единственная в мире страна, в которой история Второй мировой войны на государственном уровне не изучается. Не только выпускники, но и преподаватели военных академий и училищ о Второй мировой войне не знают вообще ничего. За 60 лет упорных трудов Военно-историческое управление Генерального штаба, Институт военной истории министерства обороны, множество кафедр в военных академиях и училищах не удосужились даже пересчитать наши дивизии.
Если так, то решение напрашивается простое: запретить любые выступления официальных лиц по вопросам связанным с историей Второй мировой войны. Когда будет наведен элементарный порядок в военно-исторической науке, когда будут собраны, обработаны и проверены самые основополагающие сведения о войне, тогда запрет можно будет снять. Иначе министр обороны, его прямой и непосредственный начальник и его подчиненные выглядят глупейшим образом в глазах всего мира.