Меня воспитывали, так, что слабость это не то чувство которое нужно показывать. И это впервые, когда я открывался перед кем-то. Но сейчас мне казалось правильным рассказать и поставить точку, чтобы во мне и в моих чувствах больше не сомневались.
- А когда я увидел тебя, такую маленькую в той мужской рубашке. Впервые мне хотелось разорвать оборотня, чей запах был на твоей одежде, как сдержался, не помню. Вот только после того как встретил, отпустить уже тебя не смогу – я рассказывал и понимал, что это я еще преуменьшаю свои чувства, инстинкты мои были направлены только на подчинение и удержание своей пары. При любом раскладе, несогласии и нелюбви ко мне, я бы не смог отпустить.
- Правда? – спросил тоненький голосок, а я, приподняв подбородок поцеловал в такие манящие губы. Поцелуй был требовательный, без нежности, только страсть. Страсть, что пылала во мне, страсть, что сдерживал мой волк. Сейчас мне хотелось, чтобы она почувствовала всю страсть, что я сдерживал.
Страсть растекалась от меня волнами, и я потерялся в ней. Теперь я чувствовал, что не остановлюсь не смогу. Страсть победила, рассудок, затмила все чувства во мне. Я сминал губы, желая быть ближе. Рука потянулась к вороту рубашки, рывок и две половинки ткани обнажили тело. Манящее, мерцающее в свете ночи. Теперь сдерживающего фактора не было, слишком долго я сдерживался. Прикусывая мочку уха, шептал, как я хочу, чтобы она была со мной. Как я хочу взять ее, проводя по ее телу руками, наслаждаясь формами. Такая хрупкая и нежная, вся моя.
- Покричи для меня – сказал я и вошел во всю длину, зная, что она готова для меня. Что разделяет мою страсть и тихий стон раздался подо мной. Она извивалась в моих руках, а я медленно двигался не разрешая ей ускориться. Хотел ее мучительно, долго, страстно. Сейчас я наказывал и ее и себя, за сомнения, чтобы не возникало больше мыслей о моей не любви к ней.
Она стонала подо мной, а мне было мало, я хотел, чтобы она чувствовала хоть маленькую толику того, что я чувствую, когда просто смотрю на нее.
- Марк – ее вскрик, был для меня музыкой, той отправной точкой, когда я перестал себя сдерживать. Ее сотрясала дрожь желания, а я двигался, быстрее продлевая ее удовольствие. Чувствовал, как ее тело сотрясается от пережитого желания, все чувства, что еще сдерживали меня ушли, осталась только страсть и жгучее желание.
Я лежал и держал ее в руках, прижимая к себе мою маленькую жену. Она тихонько посапывала, умиротворенное лицо было расслаблено, сейчас когда ее сомнения исчезли. Она прильнула ко мне, обвивая меня своими ногами. У меня было много дел, которые нужно было решить, но будить Алю я не хотел. Поглаживая ее я сам расслабился, сейчас мне хотелось одного, чтобы это чувство умиротворения никуда не уходило, чтобы этот миг остался навсегда.
Эпилог.
Я сидела в кресле-качалке на веранде, вентилятор был направлен на меня. Легкий ветерок обдувал, но не приносил прохлады, в воздухе стояла жара. В доме было тихо, подозрительно тихо. Я бы сказала, что это затишье перед бурей. Слишком тихо в нашем доме не могло быть, двойняшки Илья и Вовик не давали утихнуть и звуку. Слишком непоседливые, чтобы вести себя тихо. Слишком непокорные, чтобы я могла урезонить их. Слишком любимые, чтобы я могла их наказать. Желанные мной и Марком, непоседливые трехлетние сорванцы.
Двигаться не хотелось, совсем. Беременность протекала легко, но Марк памятуя о прежних сложностях, ни в какую не хотел повторения. Да, тогда все было сложно. И его отношение ко мне и мое к нему.
Жесткий контроль, при котором меня всегда кто-то окружал. К этому я не привыкла и мне было тяжело.
- Луна? Вас альфа спрашивает – ко мне подошел Штефан, протягивая телефон. Поблагодарив кивком головы, я взяла телефон.
- Да – голос звучал тихо умиротворенно и вслед мне раздался рык Марка, отчего у меня заложило уши.
«Сколько раз говорить, чтобы ты всегда брала с собой телефон» - я отняла руку с телефоном от уха не желая слушать нотации, ребенок шевельнулся, переворачиваясь. Я положила руку на живот, пытаясь не вспылить и успокоиться.
- Может перестанешь орать. Я дома, здесь столько людей, что одну меня никогда не оставляют. И перестань кричать, со мной все хорошо – прорычала я в трубку, не желая слушать ор.