— Я на почту собирался заглянуть, — показал я на недалекую дверь.
— Я подожду, — кивнул Ричард, и вроде как не в тему добавил: – Мышьяк.
Я кивнул: я тоже глянул в справочниках. Парижская зелень – ацетат-арсенид меди, зелень Шееле – гидроарсенид меди. А арсениды – это, значит, мышьяк.
— Никаких зеленых обоев в моем доме не будет, — сказал Ричард в пространство.
— Ну почему, — возразил я. — Если зеленые анилиновые краски – это вроде безвредно. Мне кажется.
Письмо из Форт-Смита все еще до Канзас-сити не добралось, и мы с Ричардом направились в недалекий клуб, наслаждаясь чудесной весенней погодой.
В клубе я уже успел прославиться: в прошлом месяце Ричард уже меня туда водил, и там обнаружилось, что выпить нечего. То есть, конечно, выпивка была, но увы, только благородная. Коньяк, несколько видов красного вина и шампанское. А вот виски, джин, ром и водка – они, понимаете ли, для простонародья, и в клубе их не подавали. Впрочем, мне все крепкие напитки в тот день все равно были без интереса, я после клуба собирался размерные цепи в чертежах проверять, а это не то удовольствие, которому стоит предаваться после крепких напитков, с американской-то неметрической системой. Так что Ричард взял шампанское, случившийся тут же Барнетт – красненькое, и только я остался без пойла, потому что вино не очень люблю, а шампанское просто ненавижу.
— Что это за дыра? — спросил я тогда Ричарда. — Ты обещал в приличное место привести, а тут вместо напитков какой-то контрафакт.
— Ну прямо… — возразил Ричард.
Величественный, как британский герцог, клубный метрдотель невозмутимо стоял рядом и слушал наш разговор.
Я посмотрел на этикетку шампанского – «Клико» – и припомнил читанную когда-то в интернете байку.
— Виноград для шампанского «Клико», — сказал я, — производится во Франции на небольшом клочке земли, и естественно, много вина из него не делают. А то вино, что делают, сразу отправляют в Россию к царскому столу.
Ричард тоже посмотрел на этикетку шампанского, а потом перевел взгляд на красное, которое пил Барнетт.
— Так что я предпочел бы пиво, — заявил я. — В этом случае по крайней мере не переплачиваешь за красивую этикетку.
— Здесь не подают пиво, — сказал Барнетт.
Несколько джентльменов, случившихся свидетелями этого разговора, с сочувствием смотрели на меня. Кажется, некоторые из них тоже предпочли бы пиво или виски, но были вынуждены пить, что прилично месту.
— А вы спрашивали?
Я оглянулся было на метрдотеля, но тот как-то незаметно исчез. Минуту или две спустя он появился, торжественно неся на подносе хрустальный кувшин, наполненный темной жидкостью. Он поставил передо мною стакан, налил немного из кувшина, как если б вино предлагал.
Я поднес стакан ко рту, сделал маленький глоточек и одобрительно кивнул:
— О, портер! В этом городе не только немцы пиво варят!
— Пивоварня братьев Шоу, — почтительно подсказал метрдотель, наполняя мой стакан.
— Неплохо, неплохо, — одобрил я.
После этого, стоило мне появиться в клубе, меня спрашивали: «Вам как обычно, мистер Миллер?» – и приносили портер. И уже не только одному мне приносили.
И, мне кажется, все ожидали от меня еще какой-нибудь эпатирующей выходки, которая расширит границы «приличного», хотя я, вот честное слово, вовсе не ставил себе целью эти границы расширять.
В этот раз, когда мы уже заканчивали завтрак, в зал вошли двое джентльменов, костюмы которых явственно выдавали их недавнее падение. Слуга предложил им почистить штаны, но джентльмены отмахнулись: они просто зашли перехватить по стаканчику, а штаны еще будут страдать.
— А это одну машину из Парижа привезли, вот все и развлекаются, — объяснил Ричард. — Кстати, я хотел тебе ее показать.
Машину? Я решил, что увижу во дворе клуба какого-нибудь парового монстра, предшественника автомобиля, но когда мы с Ричардом туда вышли, я обнаружил в центре небольшой толпы очень знакомую, хотя и немного неожиданную для меня конструкцию. «Вот блин! — подумал я, — это что же получается, велосипед уже изобрели, а я как последний лох пешком хожу? Хотя дорогое удовольствие, наверное». Я хотел было спросить, где такое диво можно купить и почем, но тут меня окликнули:
— Эй, арканзасец, спорим, что вы на такой лошадке и десяти ярдов не проедете?
— Да что там ехать? — откликнулся я.
Господа вокруг хитро заулыбались, а городские мальчишки, жадно рассматривавшие невидаль, с надеждой посмотрели на меня: может быть, хоть один из этих взрослых покажет, как на таких машинах ездят. Похоже, никто из клубных джентльменов с ездой на велосипеде не справился. Оно и неудивительно, потому что взрослому человеку научиться ездить на двух колесах не так просто. Мне, во всяком случае, не доводилось видеть людей старше тридцати, которые могли сесть и сразу поехать, если они до того на велосипед не садились.