И чувствовал я себя полным дураком, а потому долго не выдержал: ушел в освобожденную от хлама комнату, куда заранее выволок свою раскладушку, и вроде как лег спать, а на самом деле ворочался и прислушивался, как негромко переговариваются в зале девушки.
Утром я сразу после завтрака ушел в город – уточнить, когда будет следующий почтовый дилижанс в сторону Индейской территории, а заодно попросить, чтобы предупредили кондуктора, что на Пото-авеню надо подобрать пассажира. Почтовое сообщение вроде как начало налаживаться, но пока об ежедневных дилижансах и разговора не было, они проходили по маршруту от Типтона, Миссури, до Далласа, Техас, примерно раз в неделю. Вот и сейчас выяснилось, что дилижанс надо ждать сегодня вечером, а может быть, и даже завтра утром – точнее не скажешь.
На обратном пути я заскочил к Шиллеру и Джонсу, посмотреть, как они справляются с производством после недавней оптимизации, и завис там часа на три, обсуждая дальнейшую рационализацию производства. Мистер Квинта прислал отчет, в котором, помимо всего прочего, расписал, когда и сколько вентиляторов ему потребуется, а также ставил нас в известность, что в Новом Орлеане он завел контору по продаже вентиляторов, потому что солидной фирме не к лицу, когда продажи ведутся прямо из гостиничного номера. Поэтому денег за уже совершенные продажи он не прислал, пустив их на аренду и оформление конторы. Отсутствие денег нас немного обеспокоило, но, тщательно изучив отчет, мы пришли к выводу, что для того, чтобы вписаться в наполеоновские планы Квинты, производство надо расширять еще быстрее, чем мы на днях запланировали. Вопрос только, на что. Шиллер и Джонс уже влезли в такие долги, что это грозило банкротством. Если б я знал, что так получится, я бы, ей-богу, постеснялся навязывать им свой вентилятор. Но, как ни странно, оптимизма мои компаньоны не теряли и вдумчиво обсуждали, где можно взять в кредит материалы. Вся экономика Форт-Смита находилась сейчас в такой дыре, что разоренными могли считать себя все подряд. Поэтому я не стал вносить нотку пессимизма и отправился домой собираться в дорогу.
Я был морально готов, что придется не спать ночь, чтобы караулить, не катит ли по Пото-авеню дилижанс, поэтому прибытие его еще задолго до вечерней зари оказалось приятной неожиданностью. «Едет!» – заорал откуда-то с крыши юный Шейн Келли, которого я попросил присматривать за дорогой.
Я подхватил свой саквояж, неловко попрощался с дамами и вышел на середину улицы, а то вдруг кондуктора не предупредили, что надо взять пассажира. Оно не принципиально – дилижанс и так притормозил бы у переправы через речку Пото, но приятнее же не догонять, а сесть в повозку прямо у крыльца, ведь правда?
Однако дилижанс уже и сам останавливался, и я тут же понял почему: открылась дверца и наружу выскочил тощий юноша, а кондуктор, сидящий на козлах рядом с кучером, показал ему рукой на нашу контору.
— Стоп! — моментом сообразив, кто это, сказал я и схватил юнца за рукав. — Кто такой?
— Дик Корби! — доложил юнец.
— Телеграфный оператор? — уточнил я.
— Да, а что?
— Лезь обратно, поедем дальше, — я развернул его и пихнул в сторону двери.
Кондуктор навис сверху, намекая, что неплохо бы заплатить вперед. Я сунул ему в ладонь свои монетки.
— Где-то за Скалливилем телеграфисты линию прокладывают.
— А за этого доплатить? — резонно возразил кондуктор.
Я обернулся к Дику Корби.
— А у м-меня денег больше нет, — признался тот. — Четвертак остался…
— Давай свой четвертак, — велел я, выгреб из кармана остатки мелочи и отдал кондуктору.
— Не хватит, — поставил он меня в известность.
— Два варианта, — предложил я. — Или высаживаешь нас обоих, когда деньги кончатся, или довозишь в долг до телеграфистов, а там я сколько надо у ребят возьму.
— Садитесь, — сказал свысока кондуктор. — Мы подумаем.
Залезая в экипаж, я оглянулся. Миссис Уильямс и мисс Мелори стояли на веранде и тревожно смотрели на нас. Я махнул рукой и улыбнулся. Мисс Мэлори строго качнула головой. Миссис Уильямс так и не шевельнулась.