Бивер тыкал пальцем в эскизы узлов и говорил Норману, что надо брать отдельные патенты вот на это, это и это. Норман кивал. Дуглас смотрел на меня сочувствующе… а может быть, это мне только показалось.
Новый год на Пото-авеню прошел не так торжественно, как рождество. Мы, конечно, собрались за столом, однако Келли встал на вахту в салуне, а Макферсоны, напротив, почти все загрипповали, так что праздник получился тихим – до той минуты, пока не началась стрельба в салуне.
Я кинулся к окну, однако у моих друзей были более здоровые инстинкты, и они прежде всего побежали за оружием, благо бежать было недалеко, оружие у нас не только по комнатам лежало, но и в операционном зале в шкафчике. Когда они вооружились, в салуне уже стояла гробовая тишина.
— Сходим посмотреть? — предложил Дуглас, оглянувшись на Бивера. — Ирвинг, Льюис, прикроете. Миллер… ты только не высовывайся, ради бога!
Бивер уже удалился через заднюю дверь, Дуглас последовал за ним.
Джейк оттянул меня в угол и сунул в руки дробовик. У него в руках остался карабин.
— Эх, маловато оружия в доме! — прошептал он.
Фокс погрозил ему кулаком: заткнись, мол.
Норман меланхолично поглядывал в окно.
— Фокс, присмотри за тылами, — проронил он. Фокс тоже удалился в сторону задней двери.
В салуне загомонили и народ попер оттуда на свежий воздух: кто-то перед входом на улице остался, а кто-то поспешно удалялся. Непонятно откуда возникший Бивер взошел на наше крыльцо и открыл дверь.
— Все в порядке, — сообщил он. — Келли сам справился.
— И покойника забирайте! — заорал перед салуном Келли, срываясь на густой бронхитный кашель. — Ваш дружок – вам его и хоронить!
Мы вернулись к столу, но праздничное настроение уже было сбито.
— Весело год начинается, — промолвил Норман.
Я все еще посматривал в окно. На улице все еще толклись люди, появились откуда-то лошади, а потом несколько всадников сперва проскакали мимо нас к Пото – ага, разогнались, паром-то не работает, а вброд по высокой воде не попрешь, — а затем вернулись и через участок, где начинали строить столовую, ускакали куда-то на юг.
— Банда какая-то, — сказал вернувшийся Дуглас. — Денег нет, так думали, заставят Келли даром угостить. Он угостил, а они обнаглели. Ну и… — он ухмыльнулся.
— И война уже когда закончилась, — задумался Норман, — а ощущение, что банд больше становится.
— А и будет больше банд, — высказался Джейк. — Сразу после войны затишок был, потому что люди все-таки устали. Передышка нужна была. Ну а сейчас отдохнули, раны зализали… Осмотрелись.
— И что? — с интересом спросил Дуглас.
— И то. Не знаю, как там сейчас на севере, а здесь на юге, люди говорят, можно прямо в гроб ложиться, потому что как жить – неизвестно. Война ж прошлась, столько денег в трубу вылетело – жуть. Народу погибло много – кому хозяйство восстанавливать? И на какие, спрашивается, шиши?
— Налоги еще, — тихо подсказал Фокс.
— Ага, — согласился Джейк. — А налоги – это вообще последний гвоздь в гроб. Я вон и не южанин, и земли у меня нету, а вот как новости послушаю, так руки сами собой в кулаки сжимаются. Это что ж творится?
— Vae victis, — угрюмо сказал Норман.
— Это как?
— Горе побежденным, — перевел Норман.
— Вот именно, что горе, — подтвердил Джейк.
— Можно на железную дорогу наняться, что на запад строят, — проговорил Фокс. — А потом осесть где-нибудь в тех краях, в Канзасе или Небраске…
— Вот я до войны в Канзасе бывал, — вспомнил Джейк, — какие там у индейцев фермы! По тысяче акров, богатые. Когда там, в Канзасе воевали, беженцы к индейцам бежали, там и мирно, и еда была. Ваши шауни, — оглянулся Джейк на Бивера.
— Сейчас шауни по всему западу рассеяны, до самой Мексики, а я из тех шауни, что остались на старом месте, в Огайо, — ответил Бивер.
— Нет там уже индейских ферм, — сообщил Дуглас. — Еще до войны вытеснять начали, а теперь и вовсе всех индейцев из Канзаса на юг погонят. На земли чероки.
— А вот не надо было из Огайо уходить! — бросил Бивер.
— Слушай, ты не выступал бы. Не у всех же была возможность сделать как у нас в Ноламоме.
— А как сделали у вас в Ноламоме? — поинтересовался я.
— Вожди продали племенную землю его деду, — Дуглас показал на Бивера. — У него дед белый, усыновленный сахемом.