— Я не знаю, — выговорил я.
— Но как-то ты объясняешь себе, как оказался в прошлом?
— Нет.
— Совсем никак?
— Совсем, — ответил я. — Мне достаточно того факта, что я здесь. Пытаться его как-то объяснить – это прямая дорога в психушку.
— То есть, в ваше время возможности путешествовать во времени нет?
— Насколько я знаю – нет, — ответил я. — Возможно, физики-теоретики думают иначе, но технически и технологически – нет, это невозможно. Только в фантастических романах.
— А есть фантастические романы о путешествиях в прошлое?
— Навалом, на все вкусы.
— А объяснения на свой вкус ты не нашел?
— Разве что такое, какое прочитал когда-то давно, не помню у кого… Может быть, в ваше время этот рассказ уже написали, — проговорил я и рассказал историю о том, как какого-то человека приговорили к смертной казни, вывели на эшафот и уже голову на плаху положили. Палач замахнулся – но в это время прискакал гонец, привез помилование от короля. Узника освободили, он зажил счастливо, совершил несколько путешествий в другие страны, разбогател, женился, вырастил детей и внуков… а потом жизнь его прервал топор палача, потому что все, начиная с гонца с помилованием, пригрезилось ему, пока палач замахивался и опускал топор. — Вот и я склонен думать, что и «Султана», и Арканзас, и все-все-все мне только причудилось, пока грузовик с бизоном врезается к нам в бок.
— Что-что? — спросил Дуглас, и я рассказал ему, как я умер в Арканзасе двадцать первого века и очутился в Миссисипи века девятнадцатого.
Дуглас снова глубоко задумался, а потом сказал:
— Мне как-то не по себе, когда я ощущаю себя частью твоей предсмертной иллюзии.
— Не ощущай, — разрешил я. — Может быть, это я – твоя иллюзия, а ты умираешь где-то на Великих равнинах. В том-то и дело, что объяснений можно подобрать много, а проверить их никак нельзя. Ну так зачем голову ломать?
И я рассказал ему про бабочку, нечаянно растоптанную во время экскурсии к динозаврам – просто так, чтобы его отвлечь от размышлений, кто чья иллюзия.
— Если представлять время, как измерительную ленту рулетки, — проговорил Дуглас, — мысль о путешествии в пространстве воспринимается как-то легче.
Я пожал плечами. Примерно так я и воспринимал время – в виде шкалы, разбитой на века и тысячелетия. Ученые, возможно, воображают себе более сложные фигуры, какие-нибудь многомерные миры, но у меня довольно примитивное воображение, оно разве что тессеракт представить может. Хотя, наверное, как раз тессеракт никакого отношения к путешествиям по времени не имеет.
На лестнице послышались шорохи, и по нашему коридорчику прокатилась какая-то жестянка. Хитрый Дуглас поставил сторожок, чтобы никто нас не подслушал. Я подозреваю, что он и без банки бы эти шорохи услыхал, но мало ли: вдруг разговором увлечемся.
— Ой, — произнес голос невидимой мисс Мелори. — Я тут что-то уронила…
— Ничего страшного, — откликнулся Дуглас, вставая. — Это я виноват, забыл банку выкинуть. А что, обедать пора?
И больше о хронопутешествиях мы в этот день не говорили. После обеда мы затеяли рисовать мультфильм и очень вдумчиво этим занимались, обсуждая сценарий и раскадровку, так что до самого рисования не дошло, разве что несколько эскизов сделали. Я думал, Дуглас продолжит разговор, когда мы пойдем спать, но было похоже, что на сегодня с него хватит: он быстро погасил у себя лампу и затих. У человека не нервы, а стальные канаты.
Утром, когда я проснулся, Дуглас как ни в чем не бывало сидел за столом и поскрипывал перышком.
— Я всю ночь вашему царю доказывал, что я родился в Шотландии, — не оборачиваясь, сказал Дуглас. — Главное, по-гэльски доказывал, а ваш царь меня уличал, что говорю с индейским акцентом, и не иначе как я шпион ирокезов, которые собираются захватить Европу.
— А какой царь, он не представился?
— А какой ваш царь мог жениться на Елизавете Английской?
— Иван Грозный, наверное, — прикинул я.
— Ну так он женился, — сообщил Дуглас.
— А откуда он гэльский знал? — спросил я.
— Так ведь русские – это шотландцы, — сообщил Дуглас.
— С каких пор?
— С тех пор как половина клана Россов уплыла на восток и основала там страну Россию. И город Петербург назвали в честь Питера Росса.