ет ей отравленные яблоки. От одной сигаретки ничего не случится. Она достала из шкафа, набитого до отказа пачками сигарет изо всех уголков мира, что было ее своеобразным хобби, первую вывалившуюся упаковку. У кого-то хобби - привозить магниты, кто-то привозит новые венерические заболевания из каждого путешествия, а она... она просто скупает сигареты везде, где только может. - Должен же грешник что-то собирать, кроме и так понятных грехов - хмыкнула она, затягиваясь и выпуская дым из носа. - Угощу боженьку одной офигительной греческой, когда он притащит мою задницу на свои пушистые облачка. Ну или раскурим с Дьяволом, если этот придурок с кудрями откажется. Мысли вернулись к ее ненаглядному. Она и правда не может на него наглядеться. Ведь каждый раз, когда она смотрит ему в глаза, видит, как из них вытекают зрачки. На это можно смотреть бесконечно. Рядом с коробками показались длинные ушки кошки. - Вот почему ты такая уродина, а? - спросила Кристина, адресуя свой вопрос больше к истокам мироздания, чем к животному. - Почему ты такая лысая и страшная, но капец какая дорогая? А чем уличный Васька с густой черно-белой шерстью хуже тебя? Но не-ет, - пригрозила коту пальцем девушка, - такой фифе, как я, нельзя водиться с уличной замарашкой. Ну ладно, ты хоть и пугалище от рода котячьих, но только мне решать, жить тебе тут или нет. Живи. На этой душещипательной ноте она стряхнула пепел на шелковый халат, скомкала его и бросила на пол. Там ему и место, как и всем этим кружевам, шелкам и кашемирам, которые, как и красивое лицо, частенько обманывают нас насчет душевного содержания этой таинственной книги под названием «Человек». Порой ты находишь эту книгу в дырявой, испачканной обложке где-то в привокзальном ларьке, и она оказывается самым шедевральным романом, прочитанным в этой жизни. А порой кожаная обложка и золотое тиснение скрывают за собой сплошь графоманию и безграмотность. Четыре таблетки кофеина растворились в ее пищеводе, сжигая его и без того травмированные стенки. Ненормальная! Наркоманка без иглы. Пьяница без стакана. - Ну почему же без стакана, - промурлыкала Кристина, пьянея от горсти очередных таблеток бодрости. Но ведь если бодрости нет в душе, тело тоже вянет. А таблеток для души пока не придумано. Все своими руками, как всегда. - Я же богатая и известная, разве у меня стакана не будет? Достав какой-то разноцветный стакан, она плеснула в него коньяка. На глаз. Сколько ни есть - все ее! Шоколадная конфета с апельсином отлично дополнила ее завтрак. - Вот так завтракают знаменитые и счастливые. Зеркало ванной встретило ее с тошнотворной улыбкой. Она, наверное, его полгода не протирала. Отпечатки пальцев, брызги различных кремов, разводы - зеркало ее души. Измученное бурной ночью с косметикой лицо молило ее смыть всю эту гадость, нанести тканевую масочку и патчи под глаза, да отдохнуть денек-два... целую жизнь. - Некогда, Крис, некогда. Умывшись, залив лицо следующей тонной ухаживающей косметики, которая умело маскирует все более глубокие морщинки, синие круги под глазами, серость лица, Кристина, не смотря в зеркало, разукрасила лицо. Ее же учили лучшие визажисты, зачем ей смотреть в зеркало... Однако взгляд все-таки зацепился за прядку завитых рыжих волос. Ненависть возгорелась пламенем из неосторожно брошенной в мазутную лужу спички. - Тебе нравятся мои рыжие волосы, да? - Она гневно взъерошила копну волос, ненавидя все, что нравится ему. - Значит, к чертям их! Под руки попались ножницы, забытые на полке, когда она заклеивала новые мозоли после адских туфель, в которых обязана выходить даже за зажигалкой. Рука не дрогнула. Нет ничего в ее жизни, что бы ей было жалко потерять. В такие моменты понимаешь, что и жизни-то у тебя нет. Жизнь, в которой нечего терять, как пустыня с бьющим ключевой водой родником - бессмысленна. Рыжие клоки и пряди осыпались на пол, оставляя на голове торчать неровно обрезанным краем волосы. - Так-то лучше. Огонь - лирический герой ее романа, что никогда не будет написан. Столько лет она ступает по огненной глади воды. И горит, и тонет одновременно. Кривые, дистрофичные руки горчичного пламени щекочут открытые раны, окрашивая мясо в красный. Края раскаленной кожи грубеют и покрываются чёрной смолой, что расползается турмалиновой сыпью по кричащим в агонии, ещё живым, клеткам. Аллергия на жизнь. Знакомо каждому самоубийце. Крапивница уставших жить кожных покровов. Дерматит расслоившейся под гнетом дней души. Громкий смех счастливых людей днем так же сладок, как и горьки их невидимые слезы ночью. И только подушка все знает, но и этот свидетель получит пулю в лоб - машинка автомат и концентрат для стирки успешно борются с признаками памяти и побеждают. - Хлебнуть бы какого концентрата, чтобы раз и навсегда... С данной нетленкой, крутящейся на всех частотах в ее голове, она вышла навстречу событиям этого дня. Лазурная гладь прозрачного океана плещется над головой. Растительным маслом разливается солнце, шоколадными сырками плавится асфальт, усыпанный маковыми зернами - людьми. Все же природа - лучший кулинар, хоть и не без изъяна. В кафе ее уже ждала подруга. Или кто она ей... Друзей у нее так много, что она даже не всегда помнит их имена. Все они певицы ртом, модели не совсем ногами и телеведущие по блату, умеющие правильно подносить к губам не только микрофон. Кристина сощурилась, снимая брендовые очки и подставляя лицо обжигающей ласке солнца. Почему-то вспомнилось, как в начальной школе мама водила ее на прогревание носа в местную больницу. Детство, тепло, мамина ладонь в ее руке - и кажется, что этот мир никогда не достанет ее своими клешнями. Однако вышло все совсем не так, как она представляла себе в четвертом классе. Мир все-таки догнал ее и уже полжизни держит в заточении и вечных пытках. - Чем я не Дзюнко Фурута, - пробубнила себе под нос девушка, толкая дверь ресторана. - Имена насильников другие, а в остальном... - Кристинка! - подруга окликнула ее, заняв столик у окна. - Привет, дорогая. Потрясающе выглядишь. - Лесть жирными мушками прилипла к ленте, что была невидимо намотана на ее душу. - Как и обычно. Они расцеловались, повторяя этот лживый жест истинных подруг. Приторность элитного парфюма, которым, казалось, подруга облилась из ведра или приняла ванную из него, забила ноздри так, что Кристине пришлось задержать дыхание на пару секунд. То ли дело ее духи «Прада», прижигающие окровавленное мясо... Есть в этом некий шарм. - Ты опять сменила стиль? Мне блондинкой ты нравилась больше, но и русое каре тебе идет. - Спасибо, Маш. - По щелчку пальцев официант осведомлен о ее пристрастиях в этот утренний летний зной: коньяк и пирожное. - А тебе не очень идут синяки на лице. Опять любовь показала свое уродливое лицо? - Игореша не поверил, что я делаю маникюр в одиннадцать ночи, - пожала плечами та. - Его можно понять. Круглосуточные салоны красоты нужно запретить. Они вставляют палки в колеса отношений, а красивой ведь хочется быть всегда. Для него. Кристина хмыкнула, зная все о «любви». Она могла бы написать многотомник мракобесия и черных молитв, дежавю разбитых сердце и флэшбэки раненных чувств. Этакий кроссворд. Просто найди свое имя под верным описанием. Так называемая любовь ранит каждого, но почему-то люди продолжают упорно пропагандировать необходимость мученичества в ее честь. Не люби себя. К чему эти удовольствия от себялюбия и сладкого словоблудия в свой же адрес? Люби кого угодно, кроме себя, и страдай. Так правильно. - Но он прав. Я на него не обижаюсь. Судьба такая. Если бы не он, я бы в свой тридцатник никогда бы так не выглядела, - с обожанием пролепетала Маша и погладила скулы, которые на днях подтягивала у лучшего косметолога. - Знаешь, судьба - это такая дорогая шлюха, которая в итоге оказывается грошовой. Ну то есть какую бы высокомерную мину она не строила, у тебя все равно есть шанс хорошенько ее отыметь. Но пока она имеет нас... - Крис, ты временами несешь дикую ересь, уж прости. Кто нас имеет? Ну кто, скажи? О такой жизни, как у нас, миллионы мечтают! Видят во сне такие же возможности, какие имеем мы! Вот она, мечта, идеал красоты двадцать первого века: жирный контур и так перекачанных губ, лоснящиеся искусственным блеском наращенные волосы, вульгарный маникюр. Эта фальшивая мегера живет под слоганом: «Что естественно, то слишком безобразно». Извращенный девиз всех баннеров салонов красоты гласит, что комплексы лежат во главе пирамиды, самореализация стала лишь пафосным словом. Измени себя. Не будь собой. Это скверно. - Ну да, - безучастно кивнула Кристина, больше думая о мутной коричневой жидкости на дне бокала, когда она допьет коньяк и все хорошее, что может принести этот день, закончится. - Лицо бы твое было не настолько опухшим и синим. Зачем тебе большие губы, если они вечно разбиты? Ты прям как миссис Кэссиди. Офигенные возможности. - Кто? Яростно палящий в окно солнечный свет смешался с безобразной вонью действительно туалетной воды собеседницы и запахами различной еды, что доносились со стороны кухни, и превратился в потное марево, вытекающее из пор на теле, но надежно блокируемое итальянским дезодорантом. - Не обращай внимания. Была в одной передаче, тоже любит, когда ее муж колотит. Ну, помнишь, недавно выходила на «Первом»? - Точно! Там еще приглашали экспертов и психологов, да? Тот еще эфир получился! Кристина выдохнула, поражаясь