я в нем. Телефон дал о себе знать сообщением, пришедшим от интернет-магазина. Нужно сделать подтверждение заказа. Заказ номер беспрерывный. Ее новая неизлечимая болезнь. Заместительная терапия, которую она может себе позволить. - Что же, все сводится к деньгам. Убивай себя, чтобы заработать денег. Трать эти деньги на лечение психозов. Убивай своих близких, чтобы нажиться на них. С гордостью носи шубу из их костей, - бормотала она, вводя данные карты и подтверждая заказ на сорок тысяч рублей. Наверное, пятый за эту неделю. - Да это звучит покруче Ветхого Завета! Я, получается, тоже могу претендовать на роль бога? Всего-то и надо - впарить людишкам бред, прикрытый блестящей оберткой. И вуаля, ты Мессия! Чесоточный смех покрывал язвами ее горло, когда дверь в комнату отдыха отворилась. Мужчина не удивился такому настроению своей спутницы. Она всегда слегка навеселе. Этакая героиновая неваляшка: всегда дарит кайф, всегда качает. - Что тебя так развеселило, моя дорогая? - Он присел к ней на диван, и его рука тут же собственнически опустилась на колено в сетчатых колготках. - Обожаю твой стиль шлюхи. Каждый раз ты выглядишь иначе, интерпретируя тему продажности по-новому. - Я знаю, какой папочка меня любит, - прощебетала девушка, чувствуя себя птичкой, которую поймали жестокие подростки и ради развлечения разбили молотком череп. Но птичка все еще могла издавать звуки. - Я же твоя кошечка. - Так над чем ты смеялась, пантера? В его руках, державших не один бокал виски, а затем обнаженное женское тело, появилось охлажденное шампанское. Стандартная схема. Яркие сны наяву, эйфория, ломка, космос замолкает навсегда... А потом отходняк. И грязь. Космос снова вопит, делая вдохновение бессмертным. Вдохновение, задыхающееся кровью, срывающее корки со старых ран, потрошащее зашитые инфицированной иголкой шрамы. - Подумала, что я очень похожа на этого мужика с церковных постеров - Иисусика, - прикинулась дурочкой она. Все как он любит. Играть роль до конца, пить боль до дна, не оставляя и капли. - Фанатики несут ему деньги, молитвы и свой рассудок, а взамен не получают ничего. Я же отдаю себя всю за гроши, которые эти ценители искусства отваливают за билет. Я, выходит, даже обставить могу бородатого? - И всегда ты несешь какую-то чушь, моя девочка. Глупенькая, - щелкнул ее по носу он и поцеловал. - Но такой я тебя обожаю. - Мур-р! Внутри все слипалось от этой приторности, сахар в венах подменил кровь сиропом. Этот мужчина (безликий, один из легиона, не первый и не последний) был ее диабетом. Никуда не деться. Только страдать, заглушая боль местной терапией: сигареты, алкоголь покрепче, порезы поглубже. Лишь бы не тронуться умом раньше времени. Пробка от шампанского выстрелила вверх, и шипящая жидкость гейзером затопила стенки бокалов. - Я бы прям из горла хлестала, если бы не манеры, - вздохнула девушка и приняла из его рук бокал. А она и хлещет, из горла, обжигая гортань и сжигая напрочь все вкусовые рецепторы. Только не шампанское. И не при спонсоре-папике-личном дьяволе в смокинге. Когда никто не видит, каждый сходит с ума в своем фирменном стиле. Рука мужчины со швейцарскими часами, отмеряющими ее вечность в этом пропахшем гарью раю, выстукивала ритм на ее чересчур стройном бедре. В этом раю газовые печки работают круглосуточно. Виновных и безвинных здесь нет. В расход идет каждый, не удачно зашедший на чужую вечеринку. Порой эти вечеринки устраивают наши мечты. Эти оргии заказывают наши самые сокровенные желания. Капканы смазывают для пущей остроты наши надежды. И шанса избежать экзекуции нет. - Ты еще похудела, малышка? Мне нравились твои формы. - Скачу на сцене, точно ненормальная. Жир сам сбегает с боков, - пьяным голосом произнесла она. - Хочу быть идеальной для тебя. Или убить. Сварить заживо. Закопать в самую червивую яму. Повесить на колючей проволоке над вулканом. Девушка закрыла глаза, ощущая, как эта поганая водостойкая косметика щиплет глаза. Дурацкие накладные ресницы! Уже свои все вылезли. Волна гнева и раздражения дрожью прошла по ее телу. Этот придурок ничего дальше гонорара, который она ему приносит, ничего не замечал. Он не видел, как она то худеет, то толстеет. Не замечает, что ее вес упал ниже нормы. Не чувствует ночами под своим не самым упругим телом ее кости, которые скоро порвут кожу. - Ты и есть такая, иначе бы не была супер звездой. - Прохладные от бокала мужские пальцы погладили скулу девушки, захватывая искрящийся темнотой черный локон длинных волос. - Ты идеальная, Крис. Других я не продюсирую. - Я знаю, дорогой. И я очень тебе благодарна. Шампанское заканчивалось, последние пузырьки - молекулы надежды - лопались и умирали, приближая ее очередное падение к концу. Ничего страшного... Пока ты встаешь, можно считать, что падений не было. Главное не смотреть на истертые колени, но ведь обмануть себя сложнее всего. Но как же тогда прожить человеку, если самообман и есть смысл жизни? Мы закрываем глаза на войны и насилие, лишь бы не с нами, лишь бы не здесь и не сейчас. Мы закрываем уши на льющуюся из каждого телевизора, монитора и радиоприемника пропаганду в виде бесталанных киноактеров, купленных премий, безголосых певиц и сломанных в угоду чьего-то тщеславия детских судеб? Мы врем себе, что Бог есть и он направляет нас своею рукой, но каждый день мы можем убеждаться в том, что рука его - только плод нашей буйной фантазии. И пока отрицательно крутим головой, мы живем. Как только посмеем открыть глаза - будем тут же распяты, как ненужные свидетели правды. - Кри-ис... Тело превратилось в нечто отдаленно связанное с нервами и головным мозгом, когда мужские пальцы бегло коснулись ключицы и, не задерживаясь, направились крестовым походом к ее груди. И возвысились пики, что насквозь пронзят. И загорелись факелы, что сожгут безвозвратно. Ей не привыкать. У нее стаж в этой грязи - вся жизнь. Она сможет отдаться, продаться, изваляться в отходах опять и опять. Не проблема. И уже не повернуть назад, ведь дорога не ждет ползущего, скребущего коростами на коленях асфальт, отчаявшегося путника. В дверь требовательно постучали. Спрятав лицо в рубашке своего кавалера, делая вид, что испугалась, девушка выдохнула. Это был правильный ход. - Кто, черт возьми? - взревел мужчина и распахнул дверь. - Курьер. Доставка косметики, - промычал парень, стушевавшись перед более внушительной фигурой. - Милый, это я заказывала! Не думала, что так рано привезут. Оставишь нас на минутку? Мы посекретничаем, - кокетливо подмигнула она и обратилась к курьеру. Он, ее черная тень, отошел вглубь комнаты и уселся в кресле. Вид ошарашенного лица курьера, веснушчатого рыжего парня с татуировками на руках, вернул ее к реальности. Есть нормальные люди. Есть просто курьеры, продавцы, библиотекари, учителя... Есть в этом мире люди, а не кипящее едкое болото продюсеров, режиссеров, начальников и их жертв. Она ставила свою подпись очень долго, выводя каждую черточку автографа. Только бы не столкнуться снова со мглой, что клубилась у нее за спиной и нервно поглядывала на часы в ожидании своей минуты славы: когда уже можно будет продолжить банкет и растерзать принесенного к ужину теленка. - Но вы же сами заказали доставку на девять, - прошептал курьер, чтобы слышала только она. - Я знаю. Извините, - еще тише ответила она, принимая из его рук увесистую коробку. Не скажет же она курьеру, что с секундомером высчитывала начало и конец концерта, всевозможные нюансы, чтобы знать, когда Черт придет по ее душу. Никакие уловки не смогут отсрочить ее казнь, которая из раза в раз точно дежавю, и перед смертью не надышишься, но лишняя минута бы дала сероглазой девчонке убежать, спрятаться где-то в подсознании, за ширмой красиво иллюстрированных детских сказок, что читала в детстве мать, за учебником географии, что прятал ее рисунки на уроке в шестом классе, за записями в личном дневнике, которого давно уж нет в живых, пока ее тело будут осквернять. - Что это, Крис? Что за фигня у тебя в руках? - недовольный голос мучителя дрожит струнами расстроенный гитары, которой не удалось сыграть свои аккорды на похоронах. - Заказала на распродаже косметику. Прости. Я правда не знала, что они привезут так поздно... Можно открыть сейчас? - Валяй. Пока мужчина вальяжно покуривал сигару, засоряя ее и без того сожженные легкие дымом, она открыла коробку. Истинный шопоголик - это двуличие в самом яром его проявлении. Она тратит сотни тысяч рублей на неделе, просто чтобы получить удовольствие, открывая коробку, ведь больше ничто не приносит радость. Но открыв упаковку, понимает, что единственная эмоция, которая связывает ее и очередную покупку - безразличие. - Ну и что ты там назаказывала? У тебя этой косметики - куча. Неужели выпустили что-то, чего у тебя нет? - Например, новые помады «Клиник», - отчиталась перед личным бухгалтером девушка и достала упаковку матовых помад. «Клиник», «Диор», «Герлен», «Эсте Лаудер»... Просто названия изящных коробочек, что смешаются с недокуренными сигаретами и пустыми блистерами «Цитрамона» в мусорном ведре. На запястье красовались линии идеально матовых и ярких цветов новых помад. Все это у нее есть. Каждый цвет, каждая текстура, все инновации мира косметологии. Все можно купить за деньги, любой «Ланком» и «Сислей», но в каком же закутке, в каком корнере или флагмане торгуют таким редким, но очень ценным счастьем? Урна под столом встр