Зверь запрыгнул на свою койку и вздрогнул, будто услышав запах моря и волочившейся по земле листвы. С ним часто такое случалось. Запахи утерянной жизни стали тем самым парфюмом, который он мечтал сейчас носить.
- Ты сам извращенец, - парировал он. - Все время строчишь каким-то шлюхам письма. Какой толк от этого?
- Баба никогда лишней не будет. Это как с деньгами.
- Ну если только тебя бабы интересуют...
Зверь знал наверняка: разница между женщиной и бабой есть. Баба - это имя нарицательное, подходит многим. Женщина - имя собственное, с которым родиться нельзя, его можно только заслужить.
- А ты что, других видел? Все они продаются за бабки, скачут из койки в койку, а сами овцы овцами.
- И это говорит лучший из людей! На кой черт ты пишешь сейчас? У нас же письменный карантин.
С недавних пор любая корреспонденция, как исходящая, так и входящая, была под строгим запретом. Все из-за прокола одного из начальников, допустившего слив паролей и явок через письма заключенного на волю. Теперь им долгое время не услышать в памяти голосов матерей и сестер, не прослезиться от наставлений отцов, не поболтать с друзьями. У него и не было никого, кроме матери. Грустить не о чем. Чем реже от нее приходят письма, тем проще прожить еще один день в клетке. Письма, они ведь как напоминание о той жизни, что бьется буйными морскими волнами о гладкие берега мира, в котором ему уже никогда не найти своего места. Его мир сократился до размера канализационной лужи.
- Слушай, карантин карантином, но его же рано или поздно отменят. Пользуюсь свободным временем, заготовки делаю, так сказать, - сально улыбнулся цветным ртом Серый; его бело-желтые, сероватые и золотые зубы буквально ослепляли. Тюремная эстетика. - Бабы любят все это, эту лапшу с ушей снимать. Они ушами любят, понимаешь?
- Понимаю. А еще я понимаю, что ты можешь нарваться на большие неприятности с мужем одной из них, особенно с той, которая при деньгах. Тебя просто под цемент здесь, где-нибудь во дворе, закатают. Вот и воздухом подышишь заодно, - ухмыльнулся Зверь.
- Эта моя любимица. Она ничего такая, но ее подружка... Помнишь ту брюнетку, ну с такими буферами знатными?
Серый быстрым движением освободил телефон из плена вытрепанных спортивных штанов с прохудившимися карманами и торопливо стал нажимать кнопки. Зверь снова был поглощен новым вихрем мыслей. Когда-то у него была лучшая техника, последняя модель телефона, огромная квартира... Да, у него получилось стать чудесным сыном для родителей. Но смог ли он стать человеком для себя самого? Сейчас у него и телефона не было. Сам отказался. Незачем терзать душу. Позвонить отсюда можно если только в Преисподнюю.
- Вот еще ее фотка! Только у нее волосня какая-то непонятная тут, цвет какой-то дурацкий. Я не разбираюсь, наверное, модно.
- Дай поближе, раз уж хвастаешься.
Девушка на экране этого допотопного кнопочного телефона (у которого, кстати, была роскошь в виде интернета!) вульгарно позировала в купальнике, который выдавал все тайны с головой.
- Как тебе ее сиськи? - воскликнул исступленно Серый. - Давно я такие не держал в руках...
- Лицо у нее знакомое...
- Баба мечты так выглядит, вот и знакомо лицо!
- Да нет, где-то видел, может, по телеку?
- Ага. С чего бы?
Он покрутил телефон, пытаясь понять, почему она его притягивает. Таких он видел много. Такая была у него когда-то. Они предают слишком быстро, не задумываясь. Силикон проникает в мозг, а жажда денег делает из них идеальных слуг общества: стукачи и доносчики, перебежчики и предатели. Их флаг реет там, где говорят деньги.
- Чем она занимается?
- Сам догадайся. Спит с богатыми папиками.
- Ну а профессия у нее какая?
- Я откуда знаю? Шлюха она и точка. Мне ее анкета не очень нужна.
- Ты прав. Держи, - вернул Серому телефон.
Друг по неволе вернулся к своей авторской работе, а Зверь, как и обычно, в минуты тюремного покоя возвращался назад, в прошлое, в ту осень, которая с первым холодным ветром принесла черный пепел. В ту осень, которая впервые выпустила из него Зверя.
Глава 6
Глава шестая
Запомни, каждая Золушка - лишь грамотный пиар-проект своей феи.
- Да когда вы уже подохните, твари проклятые, - прошипела Кристина, хлопая по руке, убивая очередного комара.
- Чего ты там разоралась? - Маша оглянулась на нее, обделяя вниманием шашлык.
- Ничего! Ненавижу комаров, ублюдки, - продолжала ругаться девушка, надвигая козырек кепки побольше на глаза. Уже и они начали слезиться.
- Кристин, ну мы на природу выбрались. Можно было использовать крем какой-то...
- Можно было не устраивать эту хрень природную, - огрызнулась Кристина.