дное падение к концу. Ничего страшного... Пока ты встаешь, можно считать, что падений не было. Главное не смотреть на истертые колени, но ведь обмануть себя сложнее всего. Но как же тогда прожить человеку, если самообман и есть смысл жизни? Мы закрываем глаза на войны и насилие, лишь бы не с нами, лишь бы не здесь и не сейчас. Мы закрываем уши на льющуюся из каждого телевизора, монитора и радиоприемника пропаганду в виде бесталанных киноактеров, купленных премий, безголосых певиц и сломанных в угоду чьего-то тщеславия детских судеб? Мы врем себе, что Бог есть и он направляет нас своею рукой, но каждый день мы можем убеждаться в том, что рука его - только плод нашей буйной фантазии. И пока отрицательно крутим головой, мы живем. Как только посмеем открыть глаза - будем тут же распяты, как ненужные свидетели правды. - Кри-ис... Тело превратилось в нечто отдаленно связанное с нервами и головным мозгом, когда мужские пальцы бегло коснулись ключицы и, не задерживаясь, направились крестовым походом к ее груди. И возвысились пики, что насквозь пронзят. И загорелись факелы, что сожгут безвозвратно. Ей не привыкать. У нее стаж в этой грязи - вся жизнь. Она сможет отдаться, продаться, изваляться в отходах опять и опять. Не проблема. И уже не повернуть назад, ведь дорога не ждет ползущего, скребущего коростами на коленях асфальт, отчаявшегося путника. В дверь требовательно постучали. Спрятав лицо в рубашке своего кавалера, делая вид, что испугалась, девушка выдохнула. Это был правильный ход. - Кто, черт возьми? - взревел мужчина и распахнул дверь. - Курьер. Доставка косметики, - промычал парень, стушевавшись перед более внушительной фигурой. - Милый, это я заказывала! Не думала, что так рано привезут. Оставишь нас на минутку? Мы посекретничаем, - кокетливо подмигнула она и обратилась к курьеру. Он, ее черная тень, отошел вглубь комнаты и уселся в кресле. Вид ошарашенного лица курьера, веснушчатого рыжего парня с татуировками на руках, вернул ее к реальности. Есть нормальные люди. Есть просто курьеры, продавцы, библиотекари, учителя... Есть в этом мире люди, а не кипящее едкое болото продюсеров, режиссеров, начальников и их жертв. Она ставила свою подпись очень долго, выводя каждую черточку автографа. Только бы не столкнуться снова со мглой, что клубилась у нее за спиной и нервно поглядывала на часы в ожидании своей минуты славы: когда уже можно будет продолжить банкет и растерзать принесенного к ужину теленка. - Но вы же сами заказали доставку на девять, - прошептал курьер, чтобы слышала только она. - Я знаю. Извините, - еще тише ответила она, принимая из его рук увесистую коробку. Не скажет же она курьеру, что с секундомером высчитывала начало и конец концерта, всевозможные нюансы, чтобы знать, когда Черт придет по ее душу. Никакие уловки не смогут отсрочить ее казнь, которая из раза в раз точно дежавю, и перед смертью не надышишься, но лишняя минута бы дала сероглазой девчонке убежать, спрятаться где-то в подсознании, за ширмой красиво иллюстрированных детских сказок, что читала в детстве мать, за учебником географии, что прятал ее рисунки на уроке в шестом классе, за записями в личном дневнике, которого давно уж нет в живых, пока ее тело будут осквернять. - Что это, Крис? Что за фигня у тебя в руках? - недовольный голос мучителя дрожит струнами расстроенный гитары, которой не удалось сыграть свои аккорды на похоронах. - Заказала на распродаже косметику. Прости. Я правда не знала, что они привезут так поздно... Можно открыть сейчас? - Валяй. Пока мужчина вальяжно покуривал сигару, засоряя ее и без того сожженные легкие дымом, она открыла коробку. Истинный шопоголик - это двуличие в самом яром его проявлении. Она тратит сотни тысяч рублей на неделе, просто чтобы получить удовольствие, открывая коробку, ведь больше ничто не приносит радость. Но открыв упаковку, понимает, что единственная эмоция, которая связывает ее и очередную покупку - безразличие. - Ну и что ты там назаказывала? У тебя этой косметики - куча. Неужели выпустили что-то, чего у тебя нет? - Например, новые помады «Клиник», - отчиталась перед личным бухгалтером девушка и достала упаковку матовых помад. «Клиник», «Диор», «Герлен», «Эсте Лаудер»... Просто названия изящных коробочек, что смешаются с недокуренными сигаретами и пустыми блистерами «Цитрамона» в мусорном ведре. На запястье красовались линии идеально матовых и ярких цветов новых помад. Все это у нее есть. Каждый цвет, каждая текстура, все инновации мира косметологии. Все можно купить за деньги, любой «Ланком» и «Сислей», но в каком же закутке, в каком корнере или флагмане торгуют таким редким, но очень ценным счастьем? Урна под столом встретила выброшенные в нее помады с таким же равнодушием, с каким рассматривала их придирчивая и пробовавшая все на вкус клиентка. Взгляд молодой женщины задержался на них: столько девчонок мечтают о ее жизни, о страницах в «Космо» с их участием, о длинных платьях от кутюр и бриллиантах, а в итоге, получив желаемое, понимают, что все это настолько дешево и одноразово, что можно смело выкидывать в мусорку. Только боль остается многоразового пользования. Пользования твоей душой.