- Клоун уже готов, - хрипло ответил Зверь.
Он развалился несвязной кучей плоти и крови на сыром полу одиночки. Он устал. Его тело ныло и болело. Он даже не знал, все ли кости целы, так как боль перестала быть местной, она стала всеобъемлющей, когда болит все и каждая часть тебя отдельно одновременно.
- Что за бред, - очередной хрип вырвался из сжатого в тиски сухим воздухом горла.
Его бросили в эту будку, как старого, ненужного домашнего скота, которому уготована учесть стать куском сырого мяса, покрытого мухами. Как раз ему хорошенько отбили внутренности, смололи кулаками кости в муку - бери и режь, готовый продукт.
Именно так было в тюрьме. Время от времени он слышал новости с воли о том, что сейчас набирает популярность преступное движение среди детей. И эти новости приводили его в ужас. Его, человека, который не раз попадал в мясорубку судьбы, возмущали новомодные тенденции. В свои шестнадцать он мечтал быть эталоном для своей любимой девочки, надеждой для мамы и опорой для работящего отца. Это и были все его тенденции и веяния.
Глаза Зверя распахнулись и мутными зрачками воспаленных глаз уставились в темноту. Он предал любимую девочку, став эталоном жестокости и глупости. Он не смог стать опорой для отца, ноги подкосились, не удержав самого близкого и родного человека, зато стал прекрасным надгробием для него. И у матери уже нет надежд, что ее сын просто выйдет на свет солнца и вдохнет воздух полными легкими.
Наверное, впервые в жизни он позволили себе слезы. Намеки на слезы, будто глаза слезятся от рези, но он знал правду. Он устал. Хотел вырваться. Не так важно, куда и когда, только вырваться отсюда. Это его война, где он попал в плен. Зверь в цепях и с разбитой мордой. Каждая лапа сломана, а глаза выжжены газом. И внешне легионеры сломили его, но дух борьбы всегда горел, придавая его слепым глазам оранжевый отблеск. Когда боец падет духом, тогда война будет проиграна.
Основной принцип следующий: «Идти вперед туда, где не ждут; атаковать там, где не подготовились».
Так случилось и с ним. Он решил восстать против не тех людей, пошел туда, где его не ждали, где все было завязано на меченых купюрах и помазано криминалом. Все были крещены одной святой водой, ведь если бог - обман, то и святая вода - часть мафиозного бизнеса. Его атаковали там, где он не был готов принять удар. Тогда ему казалось, что весь мир - лишь лужица под его исполинской ногой, но оказалось совсем иначе...
План Даллеса в действии. Они растлили его, взрослого дядьку, развратили, изморили прелестями жизни, о которых он даже в книжках не читал. В его книжках такого не было. Да у него вообще не было ничего в жизни после ее ухода, она забрала с собой даже пустоту. Они смогли ее заполнить ядом.
- Ну когда уже все начнется и закончится, - вздохнул мужчина, ощущая, как безумие подкрадывается к его психике.
Он долго держался. И все еще держится. Однако голова начинает быть вместилищем ужасов, которые порождались тьмой разума. Оставалось только одно желание: покончить с этим. Сейчас его отведут на публичную казнь в угоду какой-то богатой коровы, которая ни с того ни с сего решила испортить ему жизнь. Уж не прошлое ли стучится в его разбитые окна? Захотели положить конец его мучениям, которые сами и создали? Благородно.
Пока палачи покуривали и весело строили планы на завтра, которого у него не будет, память решила тоже поучаствовать в казни. Прелюдия. После той собаки в их жизни появлялось много животных, много слез, много осколков раскрошилось в пыль в песках времени. Были и котята с выколотыми глазами в коробке и переломанные напрочь собаки, даже лебедей с ранеными крыльями они спасали. Да что там лебедей - птенца воробья выкормили и отпустили во взрослую жизнь!
У них было много светлых моментов. Не просто подростковая неуверенная в себе любовь, которая взрывается в страсти и гормональных буйствах. Это был нечто большее, что-то такое, чего он больше не встречал в жизни. Больше такая всепоглощающая привязанность, острая необходимость не только в самом человеке, но и в его добрых поступках, искренних помыслах, не накидывалась на него на улице, не цеплялась за одежду и не бежала за ним по лужам. Больше не было ничего светлого в его жизни.
Может, и хорошо, что все закончилось тогда? Он вошел во взрослую жизнь, зная, что такое смерть и любовь. И правда, любовь бывает только раз, у него была. Ему хватило. Наверное... Смети так точно по горло хватит.
- Кулагин, на выход!
Дверь распахнулась слишком резко. Грубый окрик, точно он битая лошадь в стойле, заставил онемевшие ноги подняться. Мужчина почувствовал какое-то странное тепло, разлившее по телу. Тошнотворное, липкое тепло. Так человек ощущает конец. Он мечтал о нем бесконечными днями и тянущимися застарелой жвачкой ночами, а теперь было не по себе. Время жить и время умирать. И то, и то для него прошло. Невидимый фронт разорвал его к чертям.