- Все будет хорошо! - Девушка подмигнула себе и вышла из ванной.
Квартира стала еще более чуждой, отсюда хотелось бежать хоть по стеклам, хоть по горящим углям, только бы выбраться. Выбраться туда, куда ей доставляют письма из тюрьмы.
- Зая, ты опять опустошила карту? - спросил Виктор, подзывая ее к себе.
Девушка скинула халатик и легла с ним рядом. Противно от этого нелюбимого тела в ее постели. Она посмотрела в сторону, куда он указал. Пакеты с одеждой и коробки с косметикой.
- Да, милый. Не могу без покупок, - сладко сказала она и уткнулась ему в шею.
Мужчина положил руку ей на ягодицы, получая наслаждение от гладкой, бархатной кожи, которую она умасливала тропическими скрабами и восточными маслами, чтобы возраст и вредные привычки пощадили ее. Покупала за деньги то, что всегда было неподкупным. Но она уже давно научилась продавать себя и покупать других. В этом мире, большом кассовом аппарате, каждый твой жест - это безналичный расчет с другими людьми. Наличка тоже принимается, но выглядит менее респектабельно.
- Спасибо за карту, - продолжила Кристина, целуя его шею и плюя про себя от отвращения. - Ты так меня балуешь.
Сквандермания не лечится. В ее случае точно. Да и зачем лечиться, если на тебе уже трупные мухи откладывают яйца? В минуты сильнейшего душевного разочарования, когда ее окружал непроходимый Булонский лес со всеми его чудовищами и извращениями, она просто накидывала в корзину различные вещи и нажимала на кнопку «Оплатить заказ». Он щедро разбрасывался деньгами, подарив ей карту, которую приходилось пополнять каждые три дня, ведь именно с такой частотой ее рвали на куски демоны, какие не снились даже Аннелизе Михель. Чем больше он клал денег на карту, тем масштабнее были ее покупки. Пусть тратит на нее все, обделяя жену и детей. Пусть несет все монетки ей, а она их смоет в унитазе, вместе со своей болью.
- И ты меня балуешь, солнышко, так сильно балуешь...
Его поцелуи были краткими и грубыми. Он до сих пор думал, что женское счастье стоит недорого: полная денег карта и грубые ласки. Однако, арифметика любви его подвела. С ней эта формула не работала.
- Знаю, котик...
Касания мужских пальцев к линиям ее плоского живота, его зигзаги и круги по ее спине, пробежки пальцев по бедрам вызывали паническую дрожь, которую Виктор принимал за сексуальную эйфорию. Так же было и тогда... У этих мразей одинаковые прикосновения: безжизненные, унижающие, холодные даже в жару. Кристина зажмурилась, борясь с атаками подсознания. Она тяжело дышала и извивалась, ее бросало то в пот, то в лед. Она так долго бежала от правды, слишком большой проделала путь во тьме самообмана - и к чему это все было? Зачем? Она закрывала глаза и твердила себе, что это нормально, так устроен мир, так должно быть. Эти утешения создавали иллюзию счастья, но однажды от нее осталась лишь обугленная тень. Тогда она приняла истину, вонзив себе нож между ребер.
- Как твои дела, Крис? Чем увлекаешься в последнее время? - неожиданно сменил тему Виктор.
- Что, прости? - Кристина оказалась не готова к таким будничным вопросам. - Чем занимаюсь?
- Да. Как проводила дни, когда я отсутствовал?
Девушка выдохнула. Все в порядке. Он опять выяснял, не бегала ли его собачка на чужой газон, пока он проводил время с семьей в Швейцарии, а она уж подумала, что ему стала интересна ее жизнь... Мысли бросились в объятия воспоминаний о письмах Кирилла. Его лицо стало реминисценцией, набором разлинованных строчек и рукописных слов. Ей и не было важно, как он выглядит сейчас, совершенно. Его письма имели красивое по-мужски, волевое, гордое лицо.
- Я занималась шопингом, обсуждала свое участие в новом шоу со звездами, подписала тот рекламный контракт, за который мы так долго бились, - перечислила свою рутину девушка, мыслями находясь в другом измерении.
Теория струн гласит, что мы живем в многомерном пространстве. Кристина не знала точно, существует ли десять измерений или больше, но в ее мире есть точно еще одно, четвертое. Появилось не так давно. С его приходом в ее жизнь. С его красочным появлением на ее застарелом мольберте засохших обид и выцветших мечтаний.
- И все?
Она повернула к нему голову. Почему он такой подозрительный? Тонкий голосок шепелявого ветра забрался внутрь нее, забился в расщелину между сердцем и кровеносными сосудами и оттуда шептал ей, что не все в порядке, что у этого мужчины звериный нюх. Он чует любое малейшее изменение в течении мыслей своей жертвы. Вот он, настоящий зверь в ее жизни.
- Ну да. А что?
- Не знаю, - Виктор расслабился; она ощутила это по спавшему рядом с ней телом, точно оно было вздуто от напряжения. - Ты стала другой. Просто что-то изменилось. Может, мне кажется.