- Потеряла? - Кирилл неожиданно нарисовался рядом и взял ее под руку.
- Ага. Самообладание.
- Поищи в своей дорогой сумочке, - подмигнул он и утянул ее в сторону стойки с газировкой.
Она подозрительно посмотрела на сумку, выискивая глазами забытую бирку, а затем снова на мужчину. Что он за темная лошадка такая? Слишком уж хорошо осведомлен о богатой жизни. Казалось бы, в тюрьме не преподают светскую жизнь...
- Что будешь пить? У меня от этой миски попкорна уже свело горло от жажды. Почему мы не взяли воды хотя бы?
- Да хрен знает, - пожала плечами она. - Колу.
- Почему ты такая грубая? - спросил Кирилл. Люди заполонили в этот хмурый, дождливый день весь торговый центр, оставив им лишь уголок с маленьким столиком. - Откуда в тебе эта манера говорить? Даже я с зоны так не общаюсь.
- Тебе что-то не нравится? Можешь проваливать. Я никого не держу.
- Вот это и зря, Кристин. Кого-то обязательно нужно удержать в своей жизни. Иначе как одному-то?
За огромными окнами торгового центра кто-то опрокидывал ведро за ведром, поливая людей непрекращающимся дождем. Кажется, за шумом музыки и разговоров можно было услышать, как шлепают по лужам бегущие в разные стороны люди. Такая же слякоть была и в ее душе. Она узнала, как хорошо может быть с Кириллом, хоть между ними и не произошло еще ничего такого. Теперь ей хотелось остаться с ним, подольше... навсегда. Но ведь все закончится, и от этого в ее душе моросил дождь.
- Слушай, философ, а ты откуда знаешь, что моя сумка дорогая? - Кристина хлебнула прохладной колы и сморщилась; горло защипало от количества газов на каплю воды. - Не замечала, чтобы мужики традиционной ориентации разбирались в аксессуарах.
- Может, я в прошлом был очень богатым человеком...
- И педиком?
- Да ты прекратишь или нет, - возмутился Кирилл, откашливая минералку, которая так неудачно начала путешествие по его ротовой полости. - Я лично не привык слышать от женщины столько хабальства.
- Какое хабальство? - сделала вид оскорбленной невинности она. - Ты что, в пятнадцатом веке живешь? Сейчас педики и узкие штаны на кривых ногах мужиков - норма даже побольше, чем ты и я, мужчина и женщина. Такой ты стесняшка, как же мне с тобой общаться?
- Как леди, - ухмыльнулся он. - Представь, что ты из высшего общества... Опера, министры, знаменитости...
- Дерьмо собачье это твое высшее общество!
Кирилл вздохнул и снова приложился к своей минералке. Она такая грубиянка, такая непохожая на женщин, которые были в его жизни до нее, но ее внутренняя неотесанность тянула его магнитом. Хотелось побыть мастером гончарного дела и слепить из этой дикой, неприрученной, не знающей, что такое любовь и ласка, женщины потрясающей красоты изделие, наполнить ее саму сияющей энергией, чтобы она не чувствовала себя такой пустой, вынужденной реагировать на любое проявление доброты огрызаниями.
- Тебе лучше знать, - пожал плечами мужчина. - Хотя согласен, все эти богатенькие ублюдки не стоят того, чтобы мечтать попасть в их компанию.
- Продолжаешь прикидываться, что знаешь хоть что-то об этом «лучшем» мире?
Кристина поддевала его просто потому, что не умела иначе. Ее никто и никогда не учил общаться с людьми, не о модных тряпках и цацках, не мериться длиной золотого пениса, не скалиться в ответ на лживые комплименты, а всего-навсего весело болтать, прислушиваться, верить. Она этого всего банально не умела. А он даже и не представлял, как близок был в своих суждениях о высшем свете, ведь его наполняют сплошь дураки и извращенцы.
- А может, и знаю! Думаешь, я совсем деревенский валенок и ничего не видел в жизни?!
- Нет, не обижайся. Я читаю правду в твоих глазах: ты до тюрьмы и сам был воротилой жизни, - прыснула от смеха девушка.
- Тебе мое имя ни о чем не говорит? - с некоторым страхом поинтересовался Кирилл.
Кристина задумалась. С чего бы ей его имя должно что-то говорить? Или он типа совершил какое-то нереально дерзкое убийство, и об этом писали все газеты мира?
- Уж не ты ли убил Кеннеди?
- Хотел бы. Ненавижу Америку.
- А чего так? Там классно. Знаешь, какой кайф вставать утром в своем номере люксовой гостиницы и встречать рассвет с видом на Нью-Йорк?
Кирилл подумал о том, что знает, каково это. Испытывал. И не раз. Не раз подписывались мировые контракты в этих самых золотых номерах с видом на весь мир. Не раз перед ним раскрывали свои продажные объятия нимфы из высокопоставленных семей. Как бы не было сложно ей в это поверить, но он знал достаточно о хорошей жизни. Знал и о цене на такую жизнь.
- В номерах дорогих отелей, наверное, классно, - снова подыграл ее снобизму Кирилл, - но вот людям, которые пачками гибнут под колесами американской машины убийств, уже не так мечтается о винишке с видом на небоскребы. Им бы выжить.