Бабочки собрали свои израненные крылья и снова защекотали живот. Целоваться с мужчиной по своему желанию, движимой неистовым возбуждением, было так непривычно, так ново и необычно.
- От тебя несет коньяком, невозможно, - пожаловался Кирилл, у которого резало глаза от ее аромата.
- Ты уже большой мальчик, должен знать, что и принцессы какают, и бухают. Нечего строить из себя девственницу в бане с голыми дембелями.
Он протяжно выдохнул, понимая, что с этой женщиной скучно не будет никогда. Когда Кристина стала стягивать с себя верх, мужчина остановил ее. Быстро она принимает решения.
- Не надо этого.
- Почему? Ты же, наверное, ждешь, что дальше будет секс, - пожала плечами Кристина, не зная, как поэтапно выглядит обольщение мужчины.
- Необязательно делать то, что я якобы жду. Это только мои проблемы. И уж точно совсем не нужно ложиться в постель с мужиком в таком состоянии.
- Ой, ой, ой, сколько мудрости и нравоучений. - Кристина показала ему язык и отвернулась. - Тебе так не нравится запах алкашки? Ну давай я тебе отсосу, и тогда...
Она не договорила, так как Кирилл зажал ее губы двумя пальцами, не давая продолжить.
- Заканчивай сквернословить, или я буду бить тебя по губам. Достала. Все ясно? - Он потянул еще чуть-чуть губы, вытягивая их уточкой. - Или что-то еще разъяснить? Если хочешь быть со мной, начинай потихоньку убивать в себе гопника.
- Понятно, - пробормотала кое-как Кристина, улыбаясь глазами, показывая ему, что его методы не действуют на ее натуру. Кирилл отпустил ее, и она решила продолжить: - То есть оральные ласки с дамой в подвыпившем состоянии вас не устраивают?
- Ну все...
Мужчина потянулся к ней, чтобы исполнить свое обещание, но Кристина быстрей завалилась на диван на живот, закрывая лицо и хохоча. Хохот усилился, когда Кирилл стал щекотать ее во всех местах.
- А-а, все! Все, сдаюсь! Пытай по-всякому, но только не щекотка...
Он навис над ней со всей своей тучностью и грозностью.
- Кристина, я правда не хочу всего этого слышать. Это неприятно, когда ты так себя обесцениваешь, пусть и словесно. Неприятно, когда ты несешь всю эту ересь! - Кирилл повысил тон, нависая над ней все больше, подавляя ее стервозность своей силой.
- Сда-аюсь, - промычала она, сдерживая смех. - Но и ты не веди себя, как баран, на будущее!
Наверное, это любовь. Похоже, это наваждение. Это что-то за гранью знакомых ей чувств, за пределами всех знакомых эмоций и пережитых волнений. Он просил ее не делать чего-то, и она была согласна следовать его просьбам, точно собачка на повадке, но для виду надо прикусить штанину.
- Я еще должна что-то знать о тебе? Есть какие-то еще подводные камни, кроме тех, о которые мы уже запнулись?
- Нет, все остальное проистекает из этой истории.
Кристина протяжно зевнула, чувствуя, как энергия в ней затухает, идут на спад все силы. Этот день высушил ее морально, выжал, как входную тряпку, о которую сотня человек вытерла ноги. Осталось только желание уснуть и отпустить все беды своей жизни хотя бы до утра.
- Ты же мне ее расскажешь? Прямо сейчас, - вместо сна потребовала она.
- Только ты сначала ответь на мой вопрос. У тебя есть что мне рассказать, чтобы мы были квиты?
Кирилл приподнял ее лицо за подбородок и заставил ее смотреть себе в глаза. Однако он плохо знал Кристину, если решил, что она не соврет под его стальным взором. Она могла и на библии солгать, и под присягой...
- Нет, - с мнимой твердостью ответила девушка. - Мне нечего тебе рассказать. У меня нет страшных тайн.
Им будет лучше так, только с его правдой. Двух таких правд они не вынесут, а она так хотела побыть с ним какое-то время, окунуться в сказку совсем на чуть-чуть, а потом вырвать себе сердце, когда книга сказок захлопнется и на их истории зацветут пятна крови.
- Хорошо. Я верю тебе.
- Теперь я слушаю хоррор о твоей прошлой жизни, во всех смачных подробностях.
Кристина удобно устроилась и прикрыла глаза, а Кирилл стал обдумывать, с чего начать это драматичное повествование. Когда он собрался со словами и духом, от бодрого настроя Кристины и следа не осталось. Она мирно сопела у него на плече; морщинки на лице разгладились, напряжение отпустило ее.
- Тогда до завтра, - тихонько сказал он и пожелал ей спокойной ночи мягким поцелуем в щеку.
Глава 18
Глава восемнадацатая
Моя душа - tabula rasa. Испиши ее своими чернилами.
Дождь идет уже целую вечность. Кажется, что этот шелест дождевых капель никогда не прекратится. Он вымочил уже даже ее и без того серые мысли. Кристина захлопнула исписанную быстрым, отрывистым, немного нервным почерком тетрадь.