— Потерпи, скоро приду и полечу тебя. — прошептал я собаке на прощанье, гладя по жесткой, от засохшей крови, шерсти.
Первая найденная мной аптека обнаружилась только на Невском проспекте и принадлежала некому господину Келлеру. Удивительно, война с немцами идет третий год, а куча заведений с немецкими фамилиями владельцев вполне себе существуют и даже благополучны.
Аптека напоминала мне те аптеки, что я видел в самом раннем детстве — высокие застекленные шкафы с сотнями пузырьков, бутыльков и флакончиков с притертыми, стеклянными пробками и бумажками, примотанными к горлышку суровой нитью, где от руки, фиолетовыми чернилами, было указано латинское название чудодейственного средства, зачастую изготовленного тут же, в подсобных помещениях аптеки. В отдельных шкафах стояли бутыльки с цветными этикетками, поясняющие, что это патентованные или иностранные чудо — лекарства, готовые поднять на ноги любого. Пока я любовался этим волшебным царством цветных бутылочек, из подсобки вышел молодой аптекарь, дежурная улыбка которого, при виде моего пролетарско- дезертирского прикида, увяла, несмотря на наличие красного бантика у ворота белого, с завязками на спине, халата. Выражение юного, с рыжим пушком под губой, лица, стало брезгливым. Значить, на митингах и в рюмочных орем про равенство и братство, но аптека на Невском остается только для «чистой» публики.
Юноша смотрел на меня тухлым взглядом и молчал. Ладно, мне тут с ним не писюнами меряться, в конце концов, потребитель голосует рублем, а мне сейчас срочно собаку спасать надо.
— Добрый вечер, любезный. Не поможете ли вы мне в моей беде. У меня собаку служебную ранили, пулевые и штыковые ранения. Что-нибудь можете посоветовать?
— У нас аптека-с для людев-с, а с собакой тебе надобно-с ступать-с к коновалу. Это он скотину-с всякую-с пользует. Ступай себе, братец, нету-с у нас нужного тебе товару-с.
За моей спиной тоненько захихикала парочка — гимназист, судя по фуражке, под ручку с молоденькой барышней, вошедшие вслед за мной. Подозреваю, что такое фривольное поведение для учащегося гимназии стало возможным потому как, пока весь народ громил полицию, гимназисты громили школьных инспекторов, что отравляли им жизнь, следя за их поведением как внутри гимназии, так и за ее пределами.
— Ну, если вы такой несведущий провизор — я пытался оставаться вежливым: — то я вам закрою, так сказать, пробел в вашей высокоученой голове. Собак необходимо лечить как детей, такими же лекарствами и в тех-же пропорциях. Или для детей в вашей аптеке тоже ничего нет?
— Я боюсь, что для тебя-с у нас ничего нет. И потом, у нас, как сами можете-с убедиться, названия все на латыни написаны, а ты вряд ли сумеешь на латыни-с прочитать, как правильно принимать-с пилюли-с.
— Скажите, любезный, а из какого захолустного местечка, что за чертой оседлости, тебя в столицу выписали? — юное хамло начало меня напрягать.
— Что-с? — юноша широко разинул рот.
— Я говорю, не позорься, вали в свою деревню Задрищенно. В городе передовая, революционная молодежь, давно сокращения и абривиатуру везде используют, например, Реввоенсовет, главштабморсил, или Ревсюрр, наконец, а ты, со своим сиканьем, разоблачаешь себя, как лицо реакционное и крайне ограниченное. Так что или символ революции снимите или изъясняйтесь не как приказчик-черносотенец.
— Простите, а что такое Ревсюр? — за моей спиной прозвенел колокольчиком девичий голосок.
Я обернулся. Хорошенькая девушка смотрела на меня с доброжелательным интересом.
— Революционный союз юристов России, там на конце двойное «Р».
— А вы юрист?
— Правовед. — я шагнул к прелестному созданию, осторожно освободил ее руку из «каральки» покрасневшего гимназиста и осторожно поцеловал прохладное, изящное запястье.
— Извольте немедленно выйти вон! — взревел голосом, переходящим в визг, отмерший фармацевт.
— И кто это у нас тут голос подал? — я обернулся к провизору, пока он меня сзади каким-нибудь бутылем не отоварил, сделал вид, что тянусь к его красному бантику, а сам провел рукой по, густо смазанным каким-то фиксатором, кудрям аптекаря, после чего понюхал ладонь и брезгливо сморщился:
— Фу, господа, до чего надо опустится, чтобы голову прогорклым маслом мазать? Вот берите пример с передового поэта Владимира Маяковского. Он обрил голову на лысо и доволен. И вам, юноша, я рекомендую настоятельно сделать тоже самое — голова будет чистой и от вшей наконец-то избавитесь.
— Вон! Пошел отсюда, рвань! — ревел белугой потерявший лицо нарушитель закона о правах потребителя, а девушка задорно смеялась, не обращая внимание на гимназиста, что пытался что-то шептать ей в маленькое ушко.