— Барин, подхвати со второй стороны, и мы его поднимем.
— Сейчас помогу. Эй, кто там? Один ко мне бегом!
Раздался скрип деревяшки по бетонному полу и из темноты появился безногий солдат, неторопливо идущий с винтовкой на плече.
— Милиционер Цыганков, по-вашему…
— Так, ты, который на ногах, отойди сюда и встань лицом к стене.
— Да давай его поднимем и потом…
— Встань лицом к стене…
Мужик, в добротном пальто, дико дисгармонирующем с его простецкими штанами и кожаными опорками на ногах, недовольно оглядываясь на меня, встал к стене. Второй, тот что с поврежденной ногой, продолжал оглашать всю округу душераздирающими стонами.
— Дай винтовку! — я принял «мосинку» и прижал задержанного к стене, уперев кончик штыка задержанному в районе лопаток, держась чуть сбоку: — Вот так держи, меня страхуй, если дернется, сразу коли. Понял?
Инвалид мрачно кивнул и перенял винтовку.
За поясом у обладателя пальто обнаружился нож в самодельных кожаных ножнах, а в карманах, кроме маленького кошелечка с горсткой мелочи и маленькими сережками с зелеными камушками, была серая брошюрка. Невзрачная бумага, похожая на Сберегательную книжку поздних Советов, озаглавленная «Паспортная книжка». Страницы исписаны от руки, корявым почерком, из которого следовало, что передо мной стоял, уткнувшись лицом и ладонями в стену, отставив ноги назад и широко в сторону, не кто другой, как потомственный дворянин, приехавший в столицу из Калужской губернии. на контрольные вопросы владелец паспорта ответил неудовлетворительно, со своим возрастом дворянин ошибся на год, а дочь, очаровательную Инну назвал Ирой. Паспорт я прибрал себе, думаю, что пригодиться. Сомневаюсь, что, судьба бывшего владельца пальто сложилась хорошо, дай Бог, чтобы был жив после встречи с моими визави.
Закончив обыск, я повернулся к подвывающему бедолаге.
— Ноги и руки в сторону разведи.
— Не могу, барин, нога совсем не слушается.
— Либо делаешь, что я сказал, либо стреляю на счет три. Уже два. — курок пистолета, с симпатичной дырочкой посредине, с щелчком встал на боевой взвод и пострадавший, со стоном, раздвинул ноги и руки, сделавшись похожим на морскую звезду. Я придавил спину страдальца коленом, после чего, держа ствол «маузера» у затылка, тщательно обыскал и етого типа. Поняв, что церемонится с ним, почемкто, не собираються, жулик забыл, как надо дышать. У этого я нашел в рукаве нож, а в кармане была смятая трешка.
— Видел. — я показал милиционеру два изъятых клинка: — Сунулся бы к ним, попластали бы тебя на лапшу. Эти мазурики ножиками работают на зависть.
— Встали и пошли. — я чуть подтолкнул носком ноги лежащего мужика.
— Барин, вот ей-Богу, не могу встать!
— Слушай меня внимательно. У меня докторов нет. Не хочешь встать и идти, я тебе мучится больше не дам. Застрели и все.
— Ладно-ладно, сейчас попробую.
С помощью приятеля, «пострадавший», кое как, встал и, опираясь именно на «сломанную» ногу, подпирая друг друга, подельники двинулись к выходу со склада, под конвоем следующего за ним Трефа.
— Как зовут? — поставив парочку жуликов к стене, я занялся мучителем собак, выведя его на улицу, подальше от ворот.
— Соловьев Илья Алексеевич.
— Вчера, после обеда, где был?
— Клиентов обходил, хозяин послал.
— Сначала к кому заходил?
— Буфет у Николаевского вокзала, на Пушкинской улице.
— Потом?
— Потом в бакалею на Владимировском проспекте.
Следующий вопрос о том, где был Илья, когда убивали его хозяина, я задать не успел. В проезде показалась пара подвод, которые быстро двигались по направлению к складу.
— Эй, Илюшка, следующая партия готова? — издалека заорал с передней подводы здоровый красномордый мужик в распахнутом полушубке.
— Это кто?
— Клиенты. — глаза Соловьева забегали.
— Кто конкретно клиент?
— Сил Силович Кудашов, у него универсальный магазина на Лиговском проспекте.
— Кто распорядился ему отгружать товар.
— Хозяин вчера сказал.
Я потащил упирающегося Соловьева обратно в здание склада, поставил его к стене и наскоро обыскал. У скромного приказчика в кармане оказалось пухлая пачка разномастных ассигнаций, в количестве двух тысяч рублей.
В запертую дверь уже долбились приезжие, обещая оторвать уши Соловьеву за такие шутки.
Я оглядел свое малочисленное воинство. Со мной на склад приехало шесть человек. У нас имеются три мутные личности, которые я бы с удовольствием расстрелял за пакгаузом, чувствовал я их холодное, душегубское нутро. К сожалению, если я сейчас сделаю это, меня не поймут даже мои соратники. Третьим был приказчик покойного Пыжикова — Дементий Павлович Хвостиков, от которого я опасности не ждал. Если я оставлю двух солдат, то их должно хватить, чтобы охранять трех задержанных и безобидного приказчика, потому как четверо — это тот минимум бойцов, который мне необходим для предметного разговора с неведомым мне господином Кудашовым. Соловьева мне придется взять с собой, чтобы разобраться с этой мутной историей распродажи товарно-материальных ценностей сразу после насильственной смерти владельца.