Завтра буду иметь с девочками отдельный разговор. Попытаюсь что-то сделать, если надо прикрикнуть — сделаю и это, но постараюсь убедить во многих необходимостях. Учитываю, что
девочки-десятиклассницы — это трудный материал для воспитания, труднее мальчиков.
После вечера обнаружилась пропажа перчаток у Г. Лантий. Ой, мне хотелось грызть подоконник! Это уж слишком! Теплится надежда, что она выронила их где-то вне школы. Как хочется верить в эту версию.
Вчера на общешкольном вечере в честь 40 годовщины ВЛКСМ выступили мои ребята с отрывками из пьесы «Гимназисты». Волновались. Хорошо выступили. И я волновалась. Задумали делать ШТЭМ. Нужно помогать. Выступали они с успехом и в прошлом году, но это не сближало их, после выступлений они снова разъединялись и презирали друг друга. Что это такое?
2-го ноября идут на «Клопа» в театр Сатиры. Мне билета не предложили. Взяла у билетерши, ребята об этом не знают. Очень тяжело. Мои «бывшие» нигде и никогда не были без меня.
Были в театре. Спектакль понравился. Меня поразила бесцеремонность в так называемой «дружбе» Колоскова и Тужилковой. Не стесняясь никого, они сидели рядом. Несмотря на то, что я своих учила быть вместе, сидеть рядом, эта пара меня возмутила отсутствием скромности и афишированием своих личных отношений.
Беседовала с Колосковым. Он понял меня сугубо теоретически, а по существу ничего не понял. Говорила об учебе, об отношении к коллективу, о его «дружбе» с этой девочкой, у которой нет ни одного простого, естественного движения. Обещал «подумать», вот и все.
Не хотелось больше видеть класс
Был вечер 7-го ноября. Организовывал все 10 кл «А». Из 20 человек было 17. Это хорошо. Собирались у Аллы Грачевой. Девочка хотела, чтобы все было хорошо. И, насколько это возможно, все было сделано.
Жалела, что не пригласила их к себе — уж очень у Аллы убогая комната с сыростью, с лампочкой под огромным красным абажуром, с картиночками на стенах и высоченной кроватью.
Мы пили вино. Было обидно, что я сдаю свои позиции, но было бы смешно и дико отказать им в этом. Во всех семьях было вино, и если бы я категорически отказалась, то это было бы ханжеством. Ребята собрались бы без меня небольшими группами и, чего греха таить, напились бы, так как никто из них не знает чувства меры. Все было очень чинно, без излишеств. Несколько рюмок не испортили общего праздничного настроения.
Правда, Горбунов пришел из гостей, и эти несколько рюмок сделали его храбрым и не в меру развязным. Шура Салосин очень дурно воспитан и старался много выпить. Ну вот, собственно, и все казусы. Остальные не высказали никакой жадности и были чрезвычайно сдержанны. Разве не характерно, что Салосин и Горбунов — дети интеллигентных родителей — не умеют себя вести. Дома родители, по-видимому, чаще, чем у простых людей, занимаются морализованием без меры, а на очень важные детали не обращают внимания, считая и себя и своих детей выше и лучше других.
Кочерыгина выглядела отвратительно. Она обильно напудрилась и распустила волосы с лошадиной челкой на глаза.
Безвкусица так и брызжет. Это устраивает таких как Салосин. Маленький, тщедушный, он ухаживал за ней, и часто они вместе уходили в коридор.
Танцы сменялись играми, песнями, плясками. Было весело почти непрерывно. Я для ребят не составляла особой достопримечательности. Это положительно, но не очень. Надо, чтобы они меня несколько стеснялись, совсем чуть-чуть, но это необходимо.
Очень были хороши Смирнов, Лобанов, Лисицын и др. Почти прилично вел себя Колосков: он не фыркал, не делал гримас и даже танцевал.
Поздно, около двенадцати ночи, пошли на площадь. Было холодно, а на праздничных улицах еще попадались подгулявшие компании, но не так уж много.
Мы шли с песнями. Несколько смущали и шокировали ребячья грубость, желания петь необычайно громко, с криком, с посвистом. Останавливала — не помогало. С прежними я никогда не испытывала неудобства, и мне не было стыдно за их дурное воспитание. Это были дети, которые любили попеть и поиграть, но без невероятного противного ухарства, с чувством меры.
На площади Маяковского Тужилкова вдруг решила возвратиться и потребовала себе провожатых, и тотчас от общей кампании отделились Горбунов и Колосков и пошли провожать «даму своего сердца». Ребята возмутились. Галахов шел и ворчал: «Ишь, звезда какая, будто не могла раньше уйти, чтобы обойтись без провожатых».