— Пожалуйста, не волнуйтесь. — На лбу Романа появилась складка. — На данный момент я просто не могу обойтись без такой сотрудницы, как ваша дочь. У нее нет никакого повода немедленно расторгнуть контракт.
— Попридержите язык, молодой человек, иначе вам не поздоровится. Вы соблазнили мою дочь, воспользовались ее наивностью. Я презираю вас!
— Папа, не смей с ним так разговаривать, — вскинулась Ксюша, ее глаза заблестели. — Ты не так все понял! Роман Николаевич предложил мне пожить у него, пока я не найду новое жилье. У меня просто возникли трудности с квартирной хозяйкой.
— Как тебе не стыдно жить с мужчиной, если ты не замужем за ним, — произнес отец сдавленным голосом. — Мы потратили столько сил, чтобы вырастить тебя порядочным человеком, и что же ты делаешь? Пошли, поговорим потом дома. Мать с ума сходит от беспокойства, а ты тут… развлекаешься, — он еле подобрал последнее слово. Казалось, что с языка у него хотело сорваться более крепкое выражение.
Ксюша сделала к нему один шаг и остановилась:
— Я вернусь, но не сейчас. Мы планируем большую поездку. Она очень важна для нашей фирмы. Я нужна как переводчица.
— Их и без тебя хватает. Пусть поищет себе другую «переводчицу».
— Я просто не могу отказаться от услуг вашей дочери, — решился вступить в разговор Роман. — Она действительно высококлассный переводчик, и ей трудно будет найти замену. Пожалуйста, присядьте, и мы обо всем поговорим как разумные люди. Поверьте, у вас нет причин волноваться.
Но Завьялова только разъярили его слова.
— Я что, должен смириться с тем, что моя дочь опускается все ниже и ниже? — негодующе спросил он, — Вы же и не думаете о том, чтобы жениться на Ксюше?
— Конечно, нет. — Барский был несколько ошарашен таким заявлением. — Она просто моя сотрудница. Я не имею привычки жениться на своих сотрудницах.
— И у вас хватает наглости сказать мне это в лицо? Значит, о женитьбе вы не думаете, а жить она у вас должна.
В последний момент Ксюше удалось преградить путь отцу, который собирался броситься на Романа.
— Все не так, как ты думаешь, — в отчаянии закричала она. — Роман Николаевич мой начальник. Мы работаем вместе.
— На столе стоит бутылка вина, два бокала, печенье. Это теперь называется работой?
— Ты что, меня за дурака принимаешь? — Владимир Завьялов затрясся от злости. — Ты опозорила нашу семью! Оказывается, тебя и впрямь нельзя было выпускать из дома. Второй раз ты не сможешь сбежать, даже если мне придется посадить тебя на замок. Можешь в этом не сомневаться.
Ксюша растерянно смотрела на отца и не узнавала его. В глазах ее стояли слезы.
— Садитесь, пожалуйста, — примиряюще повторил Роман. — Выпейте с нами по бокалу вина, а я расскажу вам о нашем проекте, и тогда вы поймете, почему я не могу просто отпустить вашу дочь.
— Пейте свое вино в одиночку, подонок, мерзавец!
— Кто дал вам право меня оскорблять?
— Оскорблять? Да тебя убить мало! Говори, что он делал с тобой? — обернулся Завьялов к дочери, и губы его задрожали.
— Я не могу поехать с тобой прямо сейчас. — Ксюше понадобилось все ее мужество, чтобы сказать это, глядя в искаженное лицо отца.
Человек, который стоял перед ней, не был ее любящим папочкой. Ей казалось, что этого разъяренного мужчину она видит впервые.
— Ты немедленно идешь со мной или можешь вообще больше не возвращаться. Мне все равно, что ты будешь делать, когда этот мерзавец выкинет тебя на улицу.
— Папа!
— Пошли, я сказал. — Отец схватил Ксюшу за запястье. — Или я должен тебя тащить силой?
— Мне кажется, вы не в том состоянии, чтобы спокойно поговорить с вашей дочерью и выяснить все недоразумения, — невозмутимо произнес Роман. — Мне жаль, что вы меня подозреваете. Нам не в чем оправдываться.
— А это что? — закричал Завьялов, тыкая пальцем в сторону накрытого стола. — А эта музыка! — палец переместился на магнитофон. — Вы меня совсем за идиота принимаете! — бушевал Владимир.
— Вы увидели двух людей, пьющих вино. Что в этом такого? — запас терпения Романа постепенно подходил к концу.
— Итак, что ты решила? Ты едешь со мной или остаешься здесь?
— Я не могу подвести Романа Николаевича.
— Отлично, тогда ты можешь забыть, что у тебя есть родители. И в будущем можешь не рассчитывать, что я дам тебе хоть копейку. В голодный день куска хлеба не получишь. Дрянь.
Роман Барский вздохнул. Этот человек сам не знает, что говорит, в данный момент он явно не в своем уме.
— Я провожу вас. Позвоните мне, когда придете в себя. Я всегда готов с вами поговорить в нормальной обстановке. Сюда, пожалуйста, — открыл он дверь гостиной.