Ксюша одарила испанца презрительным взглядом, а Роман понимающе улыбнулся. Синьор Сантаэлла был не единственным, кто весело провел время накануне. Окончательно экскурсанты проснулись только к обеду.
Ксюше не пришлось столько переводить, как в первый день, и она очень этому радовалась. Она предавалась своим собственным мыслям.
Роман боялся лишний раз взглянуть на девушку. Он думал о том, что произошло вчера, и даже не пытался развлечь экскурсантов рассказами о местности, по которой мчался автобус. Пусть они спокойно подремлют и лягут спать как можно раньше, чтобы на следующий день быть в лучшей форме.
Ближе к вечеру они въехали в следующий город и, прежде чем устроиться в отеле, совершили тур по городу. Но у Романа и Ксюши, которая переводила, не было заинтересованных слушателей.
— Сегодня у нас укороченный рабочий день, — заметил Роман вскоре после ужина. — Выпьешь со мной в баре?
— Нет, спасибо.
— Ксения, не будь такой букой. Признаюсь, вчера вечером я вел себя не лучшим образом, но у тебя нет никаких оснований игнорировать меня до конца жизни. К тому же такой маленькой злючке, как ты, будет трудно не замечать такого здорового парня, как я, даже если ты очень постараешься.
Губы Ксюши дрогнули, и Роман почувствовал некоторую уверенность:
— Я думал о тебе всю ночь и весь день.
— Я должна чувствовать себя польщенной? — раздраженно спросила Ксюша. — Могу поспорить, вы часто думаете о девушках.
— Не так часто, как ты считаешь, и уж совсем не то, что я думаю о тебе.
— И что же вы обо мне думаете? — вырвалось у Ксюши. — Не трудитесь отвечать, мне это совершенно неинтересно, — поспешно добавила она.
— У тебя не очень хорошо получается врать. У тебя же на лице написано, что тебе интересно, а что нет. Ксения, пойдем прогуляемся, здесь просто невозможно разговаривать.
— Все, что вы мне хотите сказать, можете сказать мне прямо здесь.
Роман что-то пробормотал про себя, вздохнул и выпалил и наконец вслух то, о чем думал всю ночь:
— Рискуя, что скажу глупость, я должен сказать тебе… я люблю тебя.
— Это все? — Девушка встала. — Тогда я иду спать.
Роман схватил ее за запястье и заставил опуститься в кресло.
— Ты мне ничего на это не скажешь? — сердито спросил он. Все-таки он делал подобное признание первый раз в жизни и полагал, что Ксюша оценит и отреагирует соответственно.
— Интересно. Ваше признание очень интересно, Роман Николаевич. Спокойной ночи.
— Ксения… А что, если мы поженимся.
— Поженимся? — Ксюша, которая собиралась встать, снова опустилась в кресло.
— Именно поженимся, — нерешительно продолжал Роман. — Если ты думаешь, что я просто хотел с тобой поразвлечься… Можешь назвать меня дураком, но… черт, как же трудно…
— Ты действительно хочешь на мне жениться? — едва слышно спросила Ксюша.
— Эта мысль пришла мне в голову вчера вечером. Я пытался себе представить, что тебя больше не будет рядом, что ты уволишься и вернешься домой. Я пытался представить свою жизнь без тебя, — Роман покачал головой, — но мне это с трудом удалось. И поэтому… Пожалуйста, не отказывай мне. Я знаю, ты меня тоже любишь.
— Неужели? — язвительно спросила Ксюша.
— Да. Даже если ты не хочешь этого признать. Ты считаешь меня бабником, но это неправда. Не буду отрицать, у меня было много женщин. Но они ничего не значили для меня. Просто приятное разнообразие. Но когда появилась ты… Я не сразу понял, что со мной творится. Ты знаешь… — Роман смущенно улыбнулся, и все Ксюшины сомнения улетучились в один момент, — …первый раз в жизни у меня все настолько серьезно.
— О, Роман, — потрясенно прошептала Ксюша.
— Давай уйдем отсюда. Здесь, в холле гостинице, я не могу тебя поцеловать, — в этот раз ему не пришлось тащить Ксюшу силой к выходу.
— Я чертовски везучий парень, — сказал Роман, когда Ксюша остановилась как вкопанная. Роман удивленно посмотрел на нее, затем проследил за ее взглядом и понял, что так напугало девушку.
У стойки администратора стоял Ксюшин отец и с ним еще две женщины. Завьялов выглядел так, будто вот-вот ринется в драку без лишних разговоров.
— Черт побери! — выругался Роман. — Надо же было твоему отцу заявиться именно сейчас.
Ксюша неожиданно быстро взяла себя в руки. Она подбежала к отцу, обвила руками его шею и поцеловала. Казалось, ее совершенно не смущало, что отец стоял с таким суровым видом.