— Конечно, — ответил Гидеон, как будто мысль о простом общении с ней ни на мгновение не приходила ему в голову. — В семь тридцать?
— Да, пожалуйста, — согласилась Эйлин и положила трубку.
После этого последовал целый шквал телефонных звонков. Так что, когда Эйлин позвонила своему адвокату, уже подошло время обеденного перерыва.
— Мистер Оллереншоу уехал по делам, — сказала секретарша. — Его не будет до понедельника. Может быть, кто-то другой сможет вам помочь?
Эйлин отказалась, но договорилась о встрече с мистером Оллереншоу в понедельник. Адвокат ей нравился, он относился к ней по-отечески. Первоклассный юрист, он был приветливым и душевным человеком. Она подождет и посмотрит, что скажет ей сегодня вечером Гидеон Лэнгфорд. Тогда, возможно, у нее появятся еще кое-какие вопросы к адвокату.
Эйлин пришла домой с опозданием. Такое иногда случалось по пятницам. Времени оставалось только на то, чтобы подготовить себе бутерброд и подумать, не стоит ли сделать еще один и для Гидеона. Эйлин закатила глаза: неужели она сходит с ума? Этот человек придет, чтобы попытаться отговорить ее от предъявления прав на Виолетту. Если не успел поужинать — пусть умирает от голода!
Несколько минут она размышляла, не сменить ли модный синий костюм на брюки и блузу. Но потом решила не делать этого. Если сменит деловой костюм на менее официальную одежду, то станет более уязвимой. О, какая чушь! Она позволила себе испугаться, что семья Лэнгфорд может не отдать ей Виолетту...
Гидеон Лэнгфорд приехал на минуту позже назначенного времени.
— Легко нашли меня? — спросила Эйлин. Он находился у нее в доме, и приличия требовали, чтобы она была вежлива с ним хотя бы для начала, даже если потом он получит резкий отпор. — Кофе? — предложила она, проявив еще большую учтивость. Эйлин не считала свою гостиную крошечной, но он, кажется, заполнил ее всю.
— Да, пожалуйста, — согласился Гидеон.
Она снова вернулась на кухню, налила кофе и принесла поднос в гостиную.
— Садитесь, — пригласила Эйлин и, сев напротив, взглянула на его вытянутые длинные ноги. — Вы видели сегодня Виолетту?
— Нет, — ответил Гидеон и резко спросил: — А вы?
Эйлин покачала головой и подумала, что нет ничего плохого, если она будет с ним откровенной.
— В понедельник я встречаюсь с адвокатом.
— Отличная идея, — одобрил, к ее удивлению, Гидеон. — Хотя я, возможно, смог бы уберечь вас от проблем.
— Не думаю... — начала она решительно. Очень ей нужна его помощь! Он — Лэнгфорд, а значит, враг!
— Я, собственно говоря, сам вчера вечером встречался с адвокатом, — ошеломил он ее.
— Вы времени попусту не теряете! — раздраженно заметила Эйлин.
— Не сердитесь, — спокойно сказал Гидеон. — С Расселлом я могу договориться, но если бы вы лучше знали его жену, то поняли бы, что следует быть во всеоружии.
Судя по его словам, Гидеон Лэнгфорд собирался бороться со своей невесткой всеми силами. Значит, ей нужно противостоять и Гидеону.
Эйлин подавила раздражение. Гидеон допил кофе, а они все еще не приступили к главной теме разговора.
— Похоже, вы не в восторге от вашей невестки, — проговорила она.
— Да, — признался Гидеон. — Помимо всего прочего, она так же пагубно действует на моего брата, как и мать...
— О! — воскликнула Эйлин. — Ваша мать... избаловала его?
— Вы и представить не можете, до какой степени! Руководствуясь благими намерениями, она была непоколебимо уверена, что любой средний ребенок в семье находится в невыгодном положении. Боюсь, она впала в другую крайность, пытаясь компенсировать это.
Эйлин смотрела на него в изумлении. Ведь он раскрыл семейную тайну. Почему-то ей казалось, что при обычных обстоятельствах Гидеон никогда бы ничего подобного не сделал. Видимо, это каким-то образом связано с его визитом к ней.
— В результате страдали вы с Китом? — предположила Эйлин.
— В результате Расселл вырос человеком, который позволяет женщинам командовать собой — матери, жене. — Гидеон оставил ее вопрос без ответа. — Он, кажется, не способен думать самостоятельно, хотя до того, как появилась Памела и почуяла, что пахнет наследством, вполне прилично зарабатывал себе на жизнь.
— Он не работает?
— В данный момент ему не нужно работать. Сначала наследство от отца, а потом, в двадцать пять, от деда, но сейчас ему тридцать два, и я подозреваю, что он распростился с большей частью своих денег.