Диана ставила эту песню, когда особо остро чувствовала одиночество. Проникновенные слова и чувственная мелодия не раз заставляли ее проливать слезы, заставляли думать о своих поступках, переосмысливать их, открывать путь к себе. Но сегодня слез не было. Только невероятная боль сжимала ей сердце, будто истекающее кровью. Никогда еще она с такой силой не мечтала увидеть Майкла! Он был нужен ей, как никогда, он бы понял ее – единственный на свете! Как он нужен ей сейчас…. Как нужен! Композиция «You Are Not Alone» сменилась следующей - «Speechless», в эту же секунду дверь открылась, и на пороге спальни возник Эмиль. В его глазах было столько любви, что у Дианы дух перехватило, будто опутывая их невидимыми нитями и приближая друг к другу, хотя оба не двигались с места. Она знала слова песни наизусть, но сейчас они по-новому отзывались в душе, будто придуманные только что его создателем – специально для них двоих - «…твоя любовь волшебна – вот что я чувствую. Но у меня просто нет слов, чтобы это объяснить. Утрачено изящество тех слов, которыми можно выразить страсть. Но есть бесконечное множество способов объяснить, сказать тебе, что я чувствую. Но я безмолвен; безмолвным становлюсь я при тебе. Хотя я с тобой, я где-то далеко и ничто не кажется реальным. Когда я с тобой, у меня нет слов, я не знаю, что сказать. Моя голова кружится, как карусель, и молча, я молюсь… Беспомощным и лишённым надежды – таким я чувствую себя. Нет никакой уверенности, но всё возможно, если Господь на моей стороне…»
И вот музыка стихла.
- Прости меня, - произнес Эмиль в обрушившейся, как водопад, тишине. – Прости, что причинил тебе страдания, я… не хотел, – говорил он искренне, глядя на нее полными боли глазами.
Они стояли друг против друга, и все благие намерения улетучились из головы Дианы. Ей хотелось только одного – до боли вжаться в это сильное, юное тело, всем сердцем открыто насладиться любовью в этих черных, как ночь, глазах. И вновь почувствовать его дыхание на своих губах. Рука непроизвольно потянулась к нему, однако Диана поспешно одернула ее, боясь, что от ее прикосновения ему будет еще хуже.
Боже, помоги мне!
- Это ты меня прости, - ответила за Диану ее горькая тоска.
Он ушел, прихрамывая. Он оставил ее. Диана сжала кулаки. О, как бы ей хотелось с такой же силой зажать в тиски собственное глупое сердце, которое не давало ей ни минуты покоя!
***
Бобо, сын сенегальского посла, учился вместе с Дианой, и только из-за нее был отличником, стараясь произвести лучшее впечатление. Но напрасно, - ни уровень интеллекта, ни робкий флирт не интересовали Диану. Ровное расположение к нему с годами не менялось. Только сегодня, когда ребята вместе ехали в школу на автомобиле Дианы, Бобо вдруг почувствовал, что изменилось что-то. Она была необычайно возбуждена и разговорчива. Не сразу он догадался, что это всего лишь защитный панцирь, - после вчерашнего Диана чувствовала неловкость и старалась скрыть от него свое смятение. Бобо и сам, вспоминая сцену поцелуя Дианы с Эмилем, ощущал жуткий стыд, словно был виноват в чем-то. А может, и правда виноват?! Он стал лишним свидетелем, очевидцем того, о чем Диане, наверное, хотелось забыть.
Они подъехали к школе. Это было самое обычное среднее образовательное учреждение, здание которого требовало капитального ремонта, учителя страдали от маленькой зарплаты и хамства учеников, а ученики в свою очередь вкушали прелести армейской дедовщины, каши из отрывочных знаний и вымогательства педагогов.
Диана сама решила учиться здесь, а не в элитной гимназии или специализированном лицее. Конечно, пропасть между ней и основной массой школьников была огромной. Но вот же и родители Бобо привели его сюда, хотя он был далеко не представитель так называемого среднего класса. И Эмиль учился вместе с сестрой, потянувшись за ней в «народ».
Бобо не осмелился открыть Диане дверь. Она выпорхнула из машины сама, и он покорно двинулся следом. У дверей их встретили дежурные из параллельного 11 «А». Грозная и противная толстуха Марина Баранова по прозвищу Боржоми наводила трепет одними только арбузными грудями четвертого размера, втиснутыми в цветастую блузку. Ее вполне можно было принять не за ученицу, а училку – хоть и молодую, но страшную до жути! Вся школа – от первоклашек до старшеклассников – опасалась связываться с этим динозавром в юбке. Ее верная «шестерка» Анна высокая, как каланча, и рыжая, как ржавый гвоздь. Всегда торчала рядом, готовая вступить в очередную перепалку или поддержать любую тупую шутку Боржоми.
- Сменку показывайте, - потребовала толстуха, криво ухмыльнувшись при виде Бобо. И чуть оттеснив парня в сторону своим мощным бюстом, Боржоми издевательски прошипела:
- Что, все обхаживаешь свою прынцесску, уголек?
- Надеешься, она будет с тобой?! – поддержала толстуху подруга.
Бобо лучезарно улыбнулся Боржоми.
- А ты что, ревнуешь, мой пупсик?
Прыщеватая физиономия стала пунцовой от гнева.
- Я тебе щас покажу пупсика! Че, самый смелый, что ли?
Она наступала, как танк. Со стороны было смешно, но Бобо подозревал, что Боржоми элементарно может раздавить его, как прыщик, что красовался на ее носу. Он ловко отпрыгнул в сторону, и совершенно случайно подставил толстухе подножку. Грохот свалившегося метеорита вряд ли произвел бы такой эффект! Секунду-другую царила тишина, а потом школа содрогнулась от хохота. Смеялись запуганные и ненавидевшие Боржоми малыши-первоклашки, ржали ребята постарше, хихикала уборщица, гоготал проходивший мимо физрук. И даже Анна едва сдерживалась, чтобы не улыбнуться. Туша Барановой распласталась на полу в коридоре, будто подстреленный бегемот.
- Ну, погоди! – прошипела она, поднимаясь.
Был бы Бобо один, он бы давно сбежал, чтобы не нарываться на дальнейшие разборки с этим чудищем. Но присутствие Дианы не позволило так поступить. Стараясь не спешить, он шел рядом с девушкой.
- Попадешься ты мне еще! – неслось ему вдогонку. – Разуй глаза, недоумок! Ты с извращенкой рядом топаешь, не боишься замараться?! Эта гламурная коза с родным братом шашни водит! Тебе ни хрена не светит!
Тирада возымела действие. Диана резко развернулась и пошла обратно, не говоря ни слова. Бобо перехватил ее руку:
- Постой, Ди, ты куда? Она же это все от злости!
Диана прошипела ему в лицо: