Песня «Сердцеедка» предназначалась Диане и только ей одной. Как только песня заканчивалась, Эмиль воспроизводил повтор песни, и так раз десять подряд, пока у Дианы не сдали нервы.
«…Эта девушка – я не могу с ней сладить. Я должен был знать, что она сердцеедка. Эта девушка – я не могу с ней сладить. Я должен был разглядеть в ней сердцеедку. Эта девушка – я не могу с ней сладить. Я должен был видеть, что это сердцеедка. Эта девушка – я не могу с ней сладить. Я должен был разглядеть – она сердцеедка… Она ведёт игру с таким невинным лицом. Я не знал, что её главное занятие – разбивание сердец. Её поступки цепляют меня за живое и подвергают испытаниям. Я был удивлён, что так попался. Теперь она думает, что я никогда не догадаюсь. И она будет играть, пока я не отпущу её, но я надеюсь, что со временем она, наконец, поймёт – я включился в её игру, и она так, же обыграна…»
Дверь в спальню брата сестра открыла дерзко - ногой. Эмиль, распластавшись на кровати, наслаждался музыкой. Его взгляд был печально-рассеянный и устремлен в белый потолок, окаймленный по углам золотистым кружевом. Перекрестив на груди руки, Диана оперлась плечом о стену и молча, принялась выжидать, когда брат заметит ее присутствие. Когда начался очередной припев, Эмиль решил прибавить громкость и тут заметил ее.
- Привет, - как-то засуетился сразу он, приподнялся. - Уже вернулась? Ну, что там интересного в школе?
Диана строго посмотрела на брата.
- С башкой у тебя все в порядке? – проигнорировав его вопрос, дерзко спросила она, сжимая кулаки, дабы не наброситься на брата.
- Послушай, если ты пришла меня пилить, то лучше уходи! – указал он на дверь. - На душе и так паршиво, а тут еще ты! Не доставай меня, Ди, своими дурацкими вопросами. А лучше поди-ка и поцелуй меня, чтобы я успокоился. У меня и так нервы на пределе.
Присутствие Эмиля, становилось невыносимым, один его вид туманил сознание. Взяв себя в руки, Диана ответила брату неприличным жестом – вытянула средний палец и четко, словно по слогам проговорила:
- Еще только раз услышу эту песню, твои колонки мигом полетят в бассейн, ты меня понял?!
На этих словах она развернулась и ушла прочь. Эмиль чувствовал себя оскорбленным и униженным, он-то, наивный, полагал, что она обнимет его, приласкает, позволит поцеловать себя. Что ж, раз так, Диана, - получай! Не успела сестра дойти до своей спальни, как снова послышалась эта же песня, но звучала на этот раз она еще громче. Диана отчаянно сжала кулаки, ринулась к нему, но дверь в его спальню оказалась заперта. Она готова была придушить братца собственноручно, но тут разум подсказал ей «беги!» и она побежала из дома. Выбежав во двор, прыгнула в свою «феррари» и уехала прочь. Увидев, что сестра покинула дом, Эмиль в гневе схватил журнальный столик и швырнул его об стену. Он рычал и метался по комнате, как загнанный в клетку зверь. Эмилю нужна была Диана, ее понимание, тепло, любовь…. Но Диана этого не хотела понять, она отвергала его, сторонилась, была чертовски холодна и непреступна, и это злило парня еще больше! Но теперь из его спальни на весь дом разливалась другая песня Джексона «Dirty Diana»: «Ты никогда не заставишь меня остаться, так что избавь меня от этого груза, я знаю каждый твой шаг, так почему бы тебе не оставить меня в покое. Я был здесь много раз, но я был слишком слеп, чтобы видеть, что ты соблазняешь каждого мужчину. В этот раз ты не соблазнишь меня. Она говорит: "Все в порядке. Эй, милый, делай то, что тебе нравится. У меня есть то, что ты хочешь, я - то, что тебе нужно". Она смотрит мне глубоко в глаза, она прикасается ко мне, чтобы начать, она говорит, что нет пути назад, она уверена, что я попался… Грязная Диана... Оставь меня...»
***
Желтый автомобиль модели «ламборгини» поравнялся на светофоре с автомобилем Дианы. Пока девушка наслаждалась прослушиванием песни Майкла Джексона «The Way You Make Me Feel», обкуренный типец за рулем бесцеремонно разглядывал ее.
«Эй, красотка на высоких каблуках, из-за тебя у меня лихорадка, какой я еще не знал. Ты просто само очарование, мне нравится то, как ты ходишь, как говоришь, как одеваешься. Я чувствую твой жар за милю, я посажу тебя в мою машину, и мы поедем развлекаться. Лишь поцелуй меня, детка, и скажи мне дважды, что ты единственная для меня. Тем, что ты заставляешь меня чувствовать, ты по-настоящему заводишь меня. Ты сбиваешь меня с ног, мои одинокие дни закончились. Мне нравится то чувство, что ты даришь мне, только обними меня, детка, и я в экстазе. Я буду работать с девяти до пяти, чтобы покупать тебе вещи, чтобы ты была со мной. Я никогда еще не был так влюблен, только пообещай, детка, что будешь любить меня вечно. Клянусь, я постараюсь, чтобы ты была довольна, ведь ты единственная для меня…»
- Эй, чика!
Диана неохотно повернула голову. Самовлюбленный беззаботный фраер лет тридцати пяти оскалился в тупой улыбке. Его короткие редкие волосы были осветлены до предела, в ухе сверкал крупный брильянт, а на руке «Rolex», - точно такие же часы, как у старшего брата Дианы.
- Я тебе не чика, - сквозь зубы процедила она и хотела было закрыть окно.
- Ну, извини, детка! Погоди! Давай познакомимся?
Диана с презрением посмотрела на блондинчика.
- Да на черта ты мне сдался, обдолбыш?! – развеселилась она. – Что мне с тобой делать прикажешь?! Хочешь, что б друзья на смех меня подняли?!
- Да я месяц уже не торчал, детка! Айда со мной в клуб сегодня!
Диана скорчила презрительную гримасу.
- С тобой? Ты в своем уме? Нет, ты не в моем вкусе!
- Это почему же?!
- Какой-то ты больно стремный!
- О, малышка, я от тебя в улете! Как тебя зовут, детка, давай знакомиться?
Ответом было указание пути, по которому ему следовало отправиться. Однако это не смутило блондина. Он продолжал к ней откровенно клеиться, весь прямо плавясь от страсти и хохоча над собственными тупыми шуточками. Загорелся зеленый, и новенькая «феррари» унесла хозяйку вдаль. Но «ламборгини» вскоре нагнала их, нагло нарушив «двойную сплошную» и чуть не сбив зазевавшегося пожилого пешехода. Диана выругалась вслух и снова бросила тачку вперед. Она оставила далеко позади распетушившегося кретина, однако через пару кварталов уже знакомая желтая машина снова замаячила в зеркале. Диана занервничала, при каждом его приближении показывала средний палец, но это только заводило блондина пуще прежнего. Он заливался смехом и посылал ей воздушные поцелуи. Минут сорок они носились по городу, и в конце концов Диана подрезала его, окончательно разозлившись.
- Чего тебе, придурок?!
- Да запал на тебя, не втыкаешь, что ли? Скажи, что мне сделать, чтобы ты согласилась сходить со мной в клуб?
Диана выразительно подняла глаза к небу. Зануда достал ее, к тому же он был совершенно не в ее вкусе, и – что хуже всего! – накачанный дурью! Она хотела послать его, но в голове мелькнула интересная идея.
- Только прикажи! Любое желание исполню, – молитвенно сложил руки блондин.
- Есть такой типец, Нагай. Слышал?
- Ну, слышал, и что? Он-то тебе зачем?
- Говорят, у него закрытый клуб для избранных имеется.
- Есть такое дело. Клуб для своих. А что? – он недоверчиво приподнял бровь.
- Я хочу попасть туда. Организуешь, пойду с тобой.
- Ты меня на понт не бери, детка.
- Как знаешь! – Диана развернулась, чтобы уйти, но тот резко ее остановил.
- Ладно. Давай пойдем!
Диана улыбнулась ему демонически. И эта улыбка не сулила ничего хорошего!
Договорившись встретиться в половине двенадцатого, Диана и блондинчик на этом разъехались.
Она вышла из душа и теперь стояла, совершенно нагая, перед большим зеркалом, прикидывала, какой образ выбрать на сегодняшний вечер и, слушая песню Майкла Джексона «Bad», напевала: «Ты в моих руках, я скажу тебе правду – лишь покажись при свете дня. Я говорю тебе, что я чувствую – собираясь причинить боль твоей душе, не нужно стрелять, чтобы убить. Давай, давай, доверь это мне, правильно... Я даю тебе возможность на счет три показать свою сущность или оставить все как есть. Я говорю тебе - следи за своим языком, я знаю, во что ты играешь, что ты есть такое. Говорят, что нет ничего невозможного, и для меня это действительно так. Но, друзья, вы еще ничего не видели, подождите, пока я закончу... Потому что я плохой, я плохой, ты знаешь, я плохой, я плохой, ты знаешь это, ты знаешь, я плохой, я плохой, ты знаешь это и целый мир должен ответить прямо сейчас, чтобы сказать тебе еще раз - кто плохой...»