— Я ухожу, доктор, — заторопилась Сильви. — Вы не наложите мне опять повязку?
— Ни в коем случае: ваш нос безумно хочет жить на воздухе и, главное, показать себя! — улыбнулся доктор.
— Вы тысячу раз правы! Вы уже начали изменять мою жизнь, — глядя на хирурга с обожанием, сказала Сильви.
Через пятнадцать дней в девять часов утра Сильви заняла ту же самую палату в клинике, что и в первый раз. Но теперь она нисколько не волновалась: хирург уже доказал свое мастерство. У него все получится с ушами, как и с носом.
Что произошло за две недели ожидания? Десять, двадцать раз в день она смотрела на себя в зеркало, висящее в ванной комнате. Никакого сомнения: он становился со дня на день все привлекательнее, этот короткий вздернутый носик. Это настоящий вызов всем! А ноздри! Они делали ее ужасно чувственной! Когда Сильви гордо вскидывала голову, нос придавал ее лицу очарование и соблазнительность! Не может быть, чтобы Патрис, увидев ее вновь, остался равнодушным…
Отвратительными оставались уши. Скорее бы от них избавиться! Но где запропастилась ассистентка? Почему не идет со своим шприцем, чтобы ввести наркоз? Почему ее заставляют ждать?
Наконец дверь отворилась, вошел хирург в белом халате и шапочке, за ним — Элиан со шприцем. Широко улыбаясь, доктор Дальви с восторгом смотрел на нос Сильви:
— Он восхитителен! И к тому же озорной! Признайтесь, мадемуазель Марвель, приятно иметь такой маленький носик, которым все любуются.
— Доктор, это потрясающе! — воскликнула девушка.
— В ближайшие месяцы вас будут ожидать все новые и новые потрясения. — Доктор снова измерил Сильви кровяное давление, прослушал стетоскопом. Закончив, обратился к Сильви: — По-прежнему в отличной форме! Вы когда-нибудь болеете?
— У меня была только одна болезнь, доктор, и без вас она стала бы неизлечимой: мое уродство! — грустно улыбнулась Сильви.
— Давайте больше не будем говорить об этом, прошу вас. Ложитесь и лежите спокойно. Элиан сделает вам инъекцию, и, пока вы не окажетесь на очень непродолжительное время в стране грез, я вам подробно объясню, как буду выполнять операцию на ушах, которые вас так злят. До сегодняшнего дня ваши уши занимали досадное положение по отношению к черепу, они слишком удалялись от него. Чтобы восстановить гармонию, я сделаю надрез в области заушной складки. Шов выполним, естественно, шелковыми нитками; не останется никакого следа. После операции необходимо всего несколько часов не двигаться. Вы могли бы уже сегодня вечером уехать домой, но думаю, что одна ночь в клинике вам полезна для хорошего отдыха. Вокруг головы у вас будет довольно объемистая повязка — я вам о ней уже говорил. Снять ее можно уже через сорок восемь часов. Я не увижу вас завтра, когда вы будете уходить из клиники (у меня операция в провинции). Придете ко мне послезавтра в семнадцать часов. Я сниму повязку. Никаких болезненных ощущений практически не будет. Теперь я ухожу, через несколько минут мы встретимся в операционной, но вы уже будете под наркозом. Желаю вам приятного сна, до послезавтра.
Доктор вышел, ассистентка сделала Сильви инъекцию.
Сильви проснулась, никакой боли она не испытывала, как и сказал ей доктор, только чувствовала себя одурманенной после наркоза. На следующий день Сильви покинула клинику. Ее голова была в бинтах, как и говорил доктор, но удивительно, что, когда она садилась в такси, это ее смущало гораздо меньше, чем повязка на средней части лица, которая слишком выдавала пластическую операцию. Кто мог догадаться, что бинты на ее голове — лишь временное неудобство после операции по исправлению ушей?
На следующее утро Дэдэ был уже у Сильви. Несмотря на то, что она иногда говорила ему неприятные вещи, обижала, Дэдэ оставался ей верным другом. Сильви встретила его улыбкой.
— Все прошло хорошо? — спросил он.
— Лучше нельзя. Завтра, если захочешь, я смогу продемонстрировать тебе результат, потому что сегодня после обеда мне уже снимут повязку, — сообщила Сильви.
— А она тебе даже идет! — улыбнулся он.
— Да? Но я не могу ходить в ней вечно, чтобы доставить тебе удовольствие! И потом, глупо будет прятать уши, поскольку они больше не торчат. — Сильви принесла кофейник и разлила по чашкам дымящийся напиток.
— Ты явно в лучшей форме, чем после операции носа, — заметил Дэдэ.
— Это нормально: я привыкаю к этим мероприятиям. Раз уж ты заговорил о носе, мне хотелось бы знать, что ты о нем думаешь. Две недели назад, когда сняли повязку и ты увидел в первый раз мой нос, ты ничего не сказал. Почему? — с вызовом спросила девушка.