Гад!
Я уже успеваю прикрыть глаза в ожидании поцелуя и подбираю слова, которыми его отбрею, а он дует, видите ли! Возмутительно!
— Выпустите меня! — требую я, негодование во мне так и кипит.
Ненавижу оказываться в дурацком положении, а опять оказалась. И опять из-за Козырева. Он же совершенно точно понял, чего именно я ждала!
Понаставил свечей! Рукава закатал!
Мерзавец!
Так и запишу его в телефонной книжке.
Сначала запишу, а потом добавлю в черный список.
— Ну-ну, — со смешком пытается успокоить меня Влад. — Это будет очень странно, если я, потратив столько усилий, возьму и выпущу добычу на волю…
Что?
— Добычу? Хам! Какие-такие усилия? Ничего не знаю!
— Блюдо на столе готовилось много часов, и я был абсолютно уверен, что это идеальная приманка. И ты, Алла Георгиевна, сунулась в капкан.
— Охотник доморощенный! Мамкин пикапер! Отпусти! — я так злюсь, что расчет Козырева оправдался, что стараюсь его задеть словами, но у меня ни черта не выходит.
Рожа Влада по-прежнему самодовольная, наглая, предвкушающая и… красивая. И все мои дерганья в его объятиях его ни капли не смущают. Держит он меня крепко. Почти как в сегодняшнем сне.
Засранец.
— Как? — насмешливо приподнимает бровь Влад. — Ты даже не попробуешь, что у меня для тебя есть?
Пошляк бесстыжий!
— Я сыта!
— Готова сразу перейти к десерту? — огромная лапища сползает с талии на недопустимое и сжимает его. Попавшая в плен ягодица почему-то совершенно не возмущена. А мозг намекает, что прежде всего нас покормят. Надо соглашаться, а потом будем посмотреть, как говорит Бергман.
— Я не ем сладкое! — продолжаю сопротивляться я и Козыреву, и мозгу. Ну как сопротивляться? Мои попытки освободиться приводят только к тому, что и второй ягодице достается внимание.
— Зато я ем, — ухмыляется Влад. — Это будет мой десерт.
Тут-то я и спохватываюсь, что меня за задницу щупают, а я вроде как не замечаю этот факт. То есть типа не возражаю.
— Что вы себе позволяете? — с позорным запозданием вопию я.
— Все. Себе я позволяю абсолютно все.
Козырев сопровождает это откровение дополнительным тисканьем моей пятой точки.
Так, это уже ни в какие ворота не лезет.
Я решительно отпихиваю Влада, хотя у меня остается ощущение, что он мне это позволил.
— Я в этом вашем произволе участвовать не собираюсь! — протестую я, но очень ревниво слежу за тем, как Козырев приближается к столу, на котором стоит моя еда.
Я не собираюсь ее есть, но он же для меня готовил? Значит, моя. И нечего вокруг ее шастать!
— Что? Неужели совсем неинтересно, что я приготовил? — он поглаживает блестящий бок крышки, скрывающей от меня содержимое. — Может, хотя бы узнаешь, от чего отказываешься?
— Совершенно неинтересно, что там приготовлено с тимьяном, базиликом, имбирем и… — втягиваю носом воздух, — мясом.
И последнее слово у меня звучит, как у уличной голодной кошки. С эдакими истошными нотками. Мя-а-у-сом!
В полутьме сверкает белозубая, немного пиратская улыбка.
— Ты трусишка, да, Алла Георгиевна?
— Нет!
— Трусишка. Подумаешь, мясо… Чем оно тебе угрожает? Боишься не устоять перед тем, кто его приготовил?
То есть там правда мясо…
Он даже не скрывает, как низко пал.
Пошел ва-банк.
— Кто? Я? — сглатывая слюну, наигранно пренебрежительно фыркаю я. — Меня так просто не возьмешь!
Я стараюсь изо всех сил показать, что я равнодушна, но…
Но мясо. И любопытство.
И шампанское, налитое Володей в вино.
— Ну тогда приглашаю за стол, — Влад отодвигает мне стул. — И посмотреть, и продегустировать…
— Что я вам сделала? — беспомощно спрашиваю я, опуская попу на предложенное место.
— Пока ничего, — пожимает Козырев могучими плечами. — Но это инвестиции. Сколько ты мне еще всего сделаешь…
И жестом фокусника он театрально поднимает крышку.
Млять!
Глава 10. На крючке
Аромат, который до сего момента лишь тянулся ко мне тонкими щупальцами, вырывается из-под крышки теплым облаком и сражает меня в самое сердечко.
— Ягнятина, томленая в гранатовом соусе с вином и специями, — объявляет дьявольский конферансье.
Козырев берет в руки длинную двузубую вилку, придавливает сочный кусочек, он практически без всяких усилий со стороны Влада распадается на нежные волокна, утопающие в густом пряном соусе.
— Восемь часов в дровяной печи при низкой температуре, — продолжает мучить меня Козырев. — Сама нежность с пикантными нотками, подаренными свежими травами. Сладковато-кислый соус идеально оттенит капризное мясо.